ИРИНА РЫТОВА-ЯРОШЕНКО
Я В ПИСАТЕЛИ ПОШЛА.
Короткие истории про детей, людей, животных и всяко разно.
Вместо предисловия
Сначала название этой книжки было ближе к тексту В.В.Маяковского: «Я б в писатели пошла, пусть меня...»
Но из-за неоконченной фразы решила пожалеть читателей и оставить просто: «Я в писатели пошла».
А то ещё будут напрягаться, думать, что со мною делать, куда посылать?
Тут под старость лет, как на грех,
Вдруг случайно нагрянул успех.
.
Сей товар не годится к обмену,
Не продашь и за сходную цену.
И в быту не сгодится, не нужен –
Не продукт, не одежда для стужи.
Вот напасть! Что же делать мне с нею?
Не забраться бы в «эмпиреи»!?
Этот гость – для мороки и только.
Не позволю я сбить себя с толку.
Писать я пробовала и раньше, в «глубокой» молодости. Вообще-то в школе я хорошо писала сочинения, а мое сочинение на аттестат зрелости даже признали очень хорошим по содержанию, но там не хватило каких-то 2х запятых, чтобы получить «отлично». У меня сохранился и школьный дневник, который я вела в старших классах. Ничего оригинального там не было. Нормальная реакция на школу, школьных подруг, друзей. Первые «любови» и т.д. . Как обычно для любого подростка.Сейчас я иногда вытаскиваю его и «смотрю» на себя, ту девочку. Интересно же!
Учась в музыкальном училище, я тоже что-то записывала. Естественно, какие-то свои переживания. О чем еще может писать молоденькая девушка 18-20 лет? Но потом у меня завязалась переписка с моим двоюродным братом. Он жил в Хабаровске, а я училась в Свердловске. Валера был очень начитан, и мне тоже приходилось, чтобы быть «на уровне», много читать и письма писать, обдумывая. О нашей с ним дружбе я хочу написать отдельно и посвятить ему, безвременно ушедшему.
У нас с Валерой был критерий оценки людей по юмору. Мы с ним считали, если человек не понимает юмор, - * «совсем пропащий»! И сами старались даже на все неприятности реагировать через юмор. К сожалению, не всегда удавалось.
Ну а «по-серьезному» я стала записывать свои мысли, описывать случившееся со мной,
высказывания всякие, особенно смешные, уже в о-очень зрелом возрасте.
Моя манера писать – дань моему другу-брату. Мне бы хотелось, чтоб он прочел то, что я
сейчас пишу, но он уже никогда не сможет этого сделать.
*(«совсем пропащий, совсем плохой» – это «устойчивое» юмористическое выражение приписывают «аборигену» Дальнего Востока из «малых народностей» нивхов ).
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Учительница музыки – профессия моя.
Все, что со мною было, произошло не зря.
Сначала немножко о себе в детстве, о своих детях – тоже в детстве, родном брате и его детях и внуках.
1. Мне шесть лет. Я болею, у меня болят почки, и мне дают противную, несоленую еду.
Приходит с работы папа. Я ему говорю: «Скажи ей (т. е. маме), чтобы она дала мне соль.
Все смеются. Я плачу.
2. В детстве я не любила жирную колбасу, а Юрка, мой старший брат, возмущался, что я выковыриваю жир. Он ел всё, потому что был большой и всегда хотел есть.
Однажды он подозвал меня к столу и дал бутерброд с колбасой. Жира в ней не было, он его уже выковырял. Но я как-то недоверчиво отнеслась к такой предупредительности. И потом
голос его показался мне каким-то подозрительно ласковым.
- Ешь, ешь, не смотри, - сказал он.
Ну раз «не смотри», то это призыв к действию. Я подняла кусок колбасы, а под ним лежал выковырянный жир. Такое «коварство» меня потрясло.Теперь мое доверие завоевать ему было нелегко.
3. – Мама, знаешь, кто подруга Змея Горыныча?
- ?! Кто?
- Гадюка. (Антон, 5 лет)
Часы.
В Калуге мы работали в Музыкальном училище и жили в студенческом общежитии в одной комнате втроем. Трёхкомнатной квартирой обзавелись, когда Антону было 8 лет. Он вполне уже смог оценить преимущества отдельной комнаты в отдельной квартире. Мы все были довольны. Но вот стали замечать, что появилось какое-то «неудобство», начали скрипеть двери. Днем это было не очень заметно, а ночью – раздражало. Наконец, идея смазать двери приобрела материальную основу в виде машинного масла и масленки. Больше всех обрадовался Антон. Он любил всякие «мастеровые» работы, а тут еще этот необычный предмет с длинным носиком. Нужно было срочно его опробовать. Антон обычно не любил оставаться один, когда мы уходили, но отец дал ему задание смазать петли на дверях, налил в масленку масло, показал, как пользоваться, и он с удовольствием в этот раз остался. Мы забыли про двери, они перестали скрипеть, однако перестали идти большие настольные часы. Зашел к нам как-то наш хороший знакомый Арсен, врач отоларинголог.
- Арсен, ты в часах разбираешься?
- Да.
Арсен разбирался во всем. Он открыл часы, внимательно посмотрел внутрь.
- А почему в часах машинное масло? – спросил Арсен.
Мы с мужем посмотрели друг на друга и начали хохотать.
- Антон, ты часы смазывал маслом?
- Да, - нехотя ответил Антон.
Мы рассказали Арсену про двери и машинное масло. Он тоже захохотал.
Антон обиделся.
Арсен стал ему объяснять, почему этого не надо было делать.
Я живо представила себе картину, как Антон смазал все петли, а масло еще оставалось и нужно было обязательно его употребить до конца. На глаза попались часы, он их и смазал.
Антон подтвердил мою «версию». Именно так всё и было.
4.
«Не надо чистить сковородку, а то она будет плохо сковородить», - говорит мне Илюшка. ( 5 лет)
Я пою песню: «Ты заболеешь, я приду, боль разведу руками...»
Илюшка: «А зачем разводить боль?»
Он понял, как размножать.
Илюшке 6 лет, он ходит на сольфеджио в музыкальную школу. Как-то выходит с урока, хвастается: «Я четверку получил».
- Что же ты отвечал, за что поставили отметку? – спрашиваю.
- Не знаю. Всем раздавали четверки и мне дали.
- Мама, где это всё: наша страна, все страны, все мы, весь шар, где это всё находится? (Илья, 6 лет)
Илюшка идет гулять с дедом в парк. У папы - проблемы с желудком, и он всегда берет с собой еду и питье. В парке они перекусывают. Дед следует предписанию врача, сначала пьет воду и только через некоторое время ест. Илюха очень внимательно следит за ним.
- Дед, ты сначала полощешь кишки, потом ешь?
Дед от смеха чуть не подавился.
5.
Моя старшая племянница Марина, когда ей было 6 лет, смотрела с бабушкой (моей мамой) по телевизору оперетту «Сильва». Очень внимательно слушала, «вникала» в содержание, а потом сказала: «В общем, бабушка, она согласилась».
6.
Действующие лица: папа Максим, мама Аня (моя средняя племянница) и Паша.
- Павел, - сказал Максим, - пойди встань в угол и подумай о своем поведении.
5летний Паша добросовестно попытался это сделать, но у него не получилось.
- Ты Пашу ставил в угол? – невинно спросила Аня, - по-моему он уже как бы забыл.
- Ну хорошо, я тебе разрешаю выйти из угла, - поспешно сказал Максим, увидев, что Паша разгуливает по комнате и никакими мыслями о своем «недостойном» поведении не омрачается.
Да, надо вовремя менять тактику, чтобы родительское достоинство не успело упасть.
7.
Двоюродная племянница Наташа, дочка Валеры, когда начала ходить в школу, столкнулась с «национальным» вопросом. Как-то пришла из школы и говорит отцу: «Папа, вот есть китайцы, корейцы, а мы – еврейцы?»
А теперь – о других детях.
8.
Сашенька Григорьев. 3 года.
- Бабушка Ира, я тебя люблю.
- Я тоже тебя люблю, Сашенька.
- Так ты приходи ко мне каждое утро, и я буду тебя любить.
9. Стасику 3 года. Он сидит на кухне, ковыряет ложкой кашу в тарелке и сам себе говорит, заменяя бабушку: «Безобразник какой!»
10.
- Кариночка, иди обедать, - зовет мама.
- А что ты мне можешь предложить? (2,5 года)
11.
Сашенька Андреева, 4 года.
Мы с Антоном живем у них на квартире летом в Сочи.
- Мама, почитай мне книжки.
- Давай я тебе почитаю «Вредные советы», - говорит Антон, - а мама почитает вечером.
- Она тебе так сказала? – уточняет Сашенька.
12.
- Соня, повесь трубку! – пронзительным голоском крикнул семилетний внучатый племянник Тёма 90летней прабабушке. Соня послушно положила телефонную трубку на параллельном аппарате.
13.
- Куда же это вы идете в такое позднее время? – участливо спросили меня мальчики, проезжающие мимо на велосипедах. Я вышла от сестры уже достаточно поздно, около одиннадцати вечера.
- Да уж, действительно я припозднилась, однако вы могли бы меня проводить до автобуса.
Но они уже умчались. Доля «участия» для них была исчерпана.
14.
Саша Григорьев вырос, ему 9 лет, он ходит в третий класс.
У него – проблемы с музыкой. Я, как авторитет в этой области, призвана на помощь.
- Что вы делаете на уроках?
- Поем.
- Что поете?
Саша приносит листочки с нотами и словами.
- Ты знаешь ноты? Вам задают петь по нотам? – пытаюсь я выяснить суть проблемы.
- Я знаю, что «это», - Саша хмуро показывает на скрипичный ключ, - должно стоять спереди.
15.
Саша болел скарлатиной, я пришла его навестить. Мы стали играть в слова. Это такая игра, когда каждый по очереди пишет букву, пока не получится слово. Кто заканчивает – получает очко. Саша написал букву «й». Я ставлю «о», имея в виду слово «йод».
Жду, смотрю на Сашу, надо ли подсказывать. Он думает, потом радостно восклицает: «Знаю!» и ставит... «ш». Я озадачиваюсь, пытаюсь найти слово на «йош». Ничего кроме «йогурта» и «йода» не идет в голову.
- Я сдаюсь. Что же это за слово?.
- «Йош» – это такой ... с колючками.
- А, ёжик, - догадываюсь я.
- Да. – подтверждает он.
Из разряда, как сделать 3 ошибки в слове из 2х букв.
Раньше я знала анекдот из этой серии, как сделать 4 ошибки в слове из 3х букв «еще»: «исчо».
16.
«Соседка» Катарина, 2,5 года.
У нее появилась маленькая сестренка.
-Das ist meine Schwester, - предупреждает меня Катарина.
-Deine, deine, - успокаиваю я ее.
17.
14летняя Вера разговаривает по телефону со своим шестилетним племянником, который живёт в Хабаровске.
- Саша, ты что делаешь?
- Жду Фудима (так называет деда, по фамилии).
- Небось, ждёшь подарков?
- Ну нет, и его тоже.
- А если он не привезёт, без подарков ты бы не стал ждать?
- Он что, забыл?
- Да нет, не забыл. Я шучу.
- Ну и шуточки у тебя!
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Про Полечку (внучку)
Полечка любит быстро бегать, часто падает, но не плачет, а говорит дрожащим голоском: «Ничего, мне не больно. Я не заплакала. Молодец!»
Полечке два года.
Сломала зонтик, купленный родителями в Германии ко дню рождения. Бабушки (Оля и Лиза) очень расстроены, ругают ее. Молчит, потом спокойно и назидательно, копируя бабушек, говорит: «Придется купить новый».
– Полечка, твой папа что делает?
- Играет на альте.
- А мама?
- Мама варит кашу.
- А что еще?
- Варит суп и стирает колготки.
- А еще? На чем мама играет?
- На скрипке.
- Вот, больше ни на что мама не способна, - с легкой обидой говорит Катя, - только варить и стирать.
Заложив ручки за спинку и выпятив животик, Полечка стояла и смотрела , как Антон собирает для нее железную дорогу.
- А ты, бабушка, не можешь собрать? Только папа?
- Нет, не могу.
Мой ответ удовлетворил Полечку.
Полечка уже давно собиралась идти в садик и готовилась: кушала то, что не хотела.
В первый день она пришла из детского сада ошарашенная. Жалась к матери. Потом все-таки снизошла до меня, и мы с ней долго играли во все игры, какие она придумывала.
Через день она заявила, что в садик не пойдет, но все-таки пошла. А в конце недели сказала, что позовет волшебницу, чтобы она заколдовала рабочие дни. И тогда все дни будут выходные и никому никуда не надо будет ходить.
Фантастическая логика в три года.
«Мирилка»
Как-то поссорились с Полечкой. Причины не помню, но, видимо, в воспитательных целях решила с ней не разговаривать, засобиралась домой. Полечка заволновалась, начала плакать. Вмешалась Катя – выяснить, что случилось. Мне, конечно, стало жалко ребенка.
- Давай скорей миритья.
От волнения Полечка забыла, какой нужен пальчик для замирения.
- Ну что же ты, забыла? Мизинчик давай.
Мы соединили мизинчики.
«Мирись, мирись, мирись и больше не дерись, а если будешь драться, я буду кусаться.»
– проговорила я «мирилку», двигая в такт рукой.
- Я тоже буду кусаться, – мстительно сказала Полечка.
Вот и помирились!?
Наша Полечка большая,
И четыре скоро ей.
Что же Полечке мешает
Быть послушной целый день?
Быть послушной очень скушно
Всем ребятам. Просто лень!
Когда я прихожу, Полечка всегда очень радуется.
- Что мы будем сегодня делать? – спрашиваю.
- Давай «хулиганничать», - говорит Полечка, и в глазах ее зажигается восторг от предвкушения этого занятия.
В этот раз я принесла книжку: «Дом, который построил Джек». У Полечки сейчас период «почемучки».
- Почему пёс без хвоста?
- Потому что он дрался, хулиганил, и ему оторвали хвост. Ты любишь хулиганить? – задаю провокационный вопрос.
- Нет, - отвечает Полечка, помолчав и обдумав ситуацию.
- А хвост у тебя есть?
- Не-ет! – закричала Полечка и засмеялась, поняв шутку.
Санки-ледянки.
14.02.1999г. Воскресенье. Ночевала у своих. Утром Полечка затребовала меня к себе. Была очень довольна, что я ночевала и с утра оказалась «под рукой».
Гулять мы пошли в 3 часа, после обеда. Взяли санки-ледянки. Это такой большой, плоский, пластмассовый, или не знаю из чего он сделан, таз с ручками. Пошли на горку поменьше, что у школы. Сначала народу было не много, но потом подошли дети постарше, стали толкаться, баловаться. Я начала нервничать. Баловство никогда не доводит до добра. Один мальчик, лет 10ти, которого все ругали, потому что он больше всех задирался, толкался, приставал ко всем детям, особенно к девочкам, так вот этот Стасик (так звали этого мальчика) поехал вслед за Полечкой. А в конце горки выдолбился снежный трамплин, и если в него влететь, можно сильно удариться. Я заволновалась, побежала рядом. Но этот задира Стасик притормозил, чтобы не ударить ребенка, потом встал на четвереньки и боком принял удары на себя всех, кто катился следом. Полина меж тем уже выкарабкивалась из этого надолба. Тут и я подоспела. «Спасибо тебе, ты молодец», - сказала я Стасику. И, право, он мне показался очень симпатичным, этот задира Стасик.
Мы пошли на другую горку. Стасик увязался за нами и заслуженно попросил нашу ледянку
прокатиться.
- Полиночка, ты папу любишь?
- Когда как.
- Бабушка, я не буду тебя слушаться.
- Ой, как хорошо! И я не буду тебя слушаться.
- А как это?
- Ну ты вот попросишь меня что-нибудь сделать
или поиграть с тобой, а я скажу: «Не хочу, не буду!»
Молчит, думает, потом говорит: «Нет, бабушка. Я все-таки
буду тебя слушаться».
На прогулке отбежала от меня далеко и кричит:
«Я тебя слушаюсь, слушаюсь!»
После работы поехала к Антону. У меня был пирожок из школьного буфета. Полечка схватила его и стала жадно есть, хотя не была голодна. Катя говорит: «У Поли глазки завидущие?»
- Нет, у меня глазки чёрненькие.
- Давай разгадывать кроссворд?
- Давай. «Ванька-встанька только в женском варианте.
- Тётька-встанька.
- Правильно. Здорово! Это неваляшка. Подходит.
Ну и логика у пятилетних!.
Полечку уложили спать. Мы с Антоном и Катей «проводили» старый 1998 год, и они уехали к друзьям. Я ненадолго сходила к соседям, «встретила» новый 1999 год и вернулась. Вдруг Полечка проснется!. Часа в 4 она, действительно, проснулась, закашляла, обнаружила, что родителей нет и начала плакать. Я на ходу стала сочинять, что мама с папой поехали в Лапландию к деду Морозу за подарками. Полечка забеспокоилась: «Ну как же мама поедет в Ледяную страну, у нее же сапоги старые, она замерзнет!». Пришлось срочно менять сюжет.
- Жил-был в Англии врач по имени Гулливер , - читаю я.
- И работал медсестром, - добавляет Полечка.
Я засмеялась. Полечка подумала и поправилась: «Медсестрой».
А я про себя прибавила: по совместитетельству.
Полечку отвезли в Воронеж к бабушкам. Она выросла, стала кокетничать. Ей нравится наряжаться, примерять украшения, особенно сережки.
Баба Лиза (прабабушка) читает ей морали, что главная красота не в украшениях, а в мыслях.
- Баба Лиза, мысли-то не видно. – удивляется Полечка.
Мы сидели с Полечкой тихонько на кухне, смотрели телевизор. В комнате репетировали, играли фортепианный квинтет Шумана. Полечка уже повзрослела. Видимо, что-то такое показывали по телевизору , потому что у нас разговор зашел об иностранных языках: английском, немецком и т.д. .
- А какие еще бывают языки? – спросила Полечка. «Умная» бабушка подумала и сказала: «А языки еще бывают ... вкусные и невкусные». Полечка оторопела. Потом повалилась на диван и начала так хохотать, что «Квинтет» в полном составе выскочил из комнаты, узнать, что случилось.
Сквозь рыданья смеха Полечка жалобно закричала: «Бабушка, у меня штанишки мокрые», и побежала в туалет. Мама Катя укоризненно посмотрела на меня. Мое поведение, как бабушки, оценивалось на 3-.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
В ней – тоже про детей, но уже моих учеников.
1. Молоденькая студентка училища пришла к первой в своей жизни ученице. Играла ей много музыки, в том числе и сонатину. На следующий урок ребенок с восторгом попросил: «Сыграйте, как в тот раз, сатанину».
2. Анюту привела ко мне ее мама, Фаина Леонидовна, когда ей было 6 лет. Выглядела она на 4 года. Но слух и желание у ребенка были, и я не отказалась с ней заниматься. Анютины пальчики были такими крохотными и тоненькими, что целый год я ей держала каждый пальчик, чтобы она могла нажимать клавиши. В начале задания были в основном на развитие слуха, ритма, изучение нотной грамоты. Один эпизод из наших занятий Фаина Леонидовна не может забыть и до сих пор смеется, вспоминая его. Задание было следующим: знакомую песенку, к примеру «Жили у бабуси», не спеть, а прохлопать или простучать.
- А можно я простучу зубами? – серьезно спросила Анюта. Видимо, такой вид техники был ею уже освоен. Фаина Леонидовна чуть не свалилась с дивана от хохота. Мне же было абсолютно все равно, как это будет сделано. Лишь бы было правильно. И я, подавляя смех, невозмутимо ответила: «Давай».
3. Как-то была недовольна Алиной З., она не приготовилась к занятиям.
- Неужели ты не могла выучить?! Это же так нетрудно, - выговаривала я ей.
- Ну если Вы хотите, Ирина Михайловна, я это выучу.
- Я хочу.
Дальше у меня – московский период. Школа им. И.С. Дунаевского.
Это солидное, серьёзное учреждение мне надо было «завоевать» сразу, чтобы меня оставили работать и дальше. В общем, с детьми у меня – получилось, и я благополучно проработала там 5 лет, до моего отъезда в Германию.
4. Открылась дверь, в класс заглянула плутовская физиономия мальчика лет двенадцати. Он вошёл, видя, что я одна.
- Здравствуйте, можно войти?
- Здравствуй. Ты уже вошел.
- Это ваши цветы? – спросил он, подходя к окну.
- Нет, это здесь так и было.
- Видите ли, я увлекаюсь цветами, нельзя ли мне взять один росток?
- Я не знаю, я не могу распоряжаться этим, но если ты умеешь, попробуй.
- Я умею, - сказал он уверенно. – Я возьму только маленький росток.
Он попытался оторвать маленькую веточку, но у него ничего не получилось. Тогда он ухватил весь стебель и стал тянуть с корнем. Я поняла, что сейчас все грохнется на пол, и от цветка ничего не останется. Пришлось вмешаться.
- Ты знаешь, не стоит, мне не хочется иметь неприятности.
- Не стоит, – согласился он. Затем он подошел к другому горшку, с кактусом, потрогал колючки.
- Колется.
- Да, колется, - подтвердила я.
- Может, можно взять кактус?
- Нет! – решительно сказала я.
- Ну тогда я пошел.
- Иди.
5. ТРИ ВОВЫ.
Номер один.
Крупный полный мальчик.Воспитанный и вежливый настолько, что это ему мешает. Играет по нотам, вижу, что очень сосредоточен, но делает одни и те же ошибки. Никак не могла понять, почему. Когда дошло дело до переворота , и я это сделала, он мне сказал: «Спасибо». Вот тогда я поняла: ему было очень важно это сказать, потому на остальное внимания не хватило, все-таки 7 лет всего.
Другой случай. Играет пьесу в соль миноре без си бемоля. Так заучил, а память цепкая, поправить уже трудно.
- Ну что же нам делать, Вовочка? – говорю я, - придется применить систему штрафов.
- А как это?
- А что ты больше всего не любишь?
Задумывается, потом выпаливает: «Получать тройки».
- Сейчас получишь, - обещаю я, - если сыграешь без си бемоля.
Это надо было слышать, как он играл!
Он перепутал все, что можно было: пальцы, оттенки, штрихи, он ошибался почти в каждом такте, но он взял все си бемоли. Мужественный человек!
Третий случай. В конце урока говорю:
- Возьми, Вовочка, карандаш и отметь те ноты, которые ты должен играть 5ым пальцем.
Пятые пальцы, т.е. мизинцы, у нас слабые, нужно за ними следить, играть более четко.
- А я пока запишу тебе задание в дневник.
Сижу, пишу. Слышу какое-то подозрительное хмыканье, это уже Юра сидел ждал урока.
Решила посмотреть, что происходит. Сидит мой толстяк Вовка за пианино и подчеркивает клавиши. Я захохотала.
- Инструмент возьмешь с собой?
- А что, можно, - отвечает Вовка, уже поняв свою оплошность и проявляя чувство юмора.
Вова номер два.
Тоже 7 лет, маленький, но очень органичный. Логика рассуждения – взрослая, «просчитывает все ходы вперед». Недаром занимается в шахматной школе Петросяна. Играет «Марш деревянных солдатиков» Чайковского. Там в левой руке есть повторяющиеся ноты, как дробь барабана. Одной левой – не получалось, показала, как можно двумя.
На следующий урок бабушка приходит в ужасе, он всех домашних затерроризировал этой «дробью». Так ему понравилось, что придумал упражнение: все клавиши подряд играл этим ритмом, пока не получилось.
Третий Вова, тоже 7лет.
Приходит на урок, достает кошелек, вынимает доллары.
- Отлично, - говорю я, – каждая ошибка – доллар.
Быстро прячет кошелек, садится за инструмент. Занимался в этот раз предельно внимательно. Кто ее знает, эту Ирину Михайловну, а вдруг придется платить?
Пришлось ставить пятерку за урок.
6. Рассудительная Алина, 6,5 лет.
Пришла на урок с конем, поставила его на пианино.
- У тебя отличный конь, кто на нем катается?
- Кто угодно.
- А я могу?
- Можете, если сядете.
- ?!...
7. Зашла в класс Лиана с красивым букетом – три больших красных цветка, похожих на ромашки, в обрамлении маленьких белых шариков.
- Какой-то праздник? – спросила я .
- Нет, просто кончились каникулы, - лаконично ответил ребенок.
8. ПРО ВИОЛЕТТУ.
Маленькая, щупленькая, ужасная выдумщица.
- Знаете, у меня есть кошка, у нее вот такой длинный хвост, – широко разводит руки.
- Так вот, она этим хвостом, эта кошка, закручивается за что-нибудь и висит. Потом она берет хвостом стакан, такой маленький у нее есть, и наливает из графина, тоже есть у нее такой маленький графин, наливает хвостом воду и пьет.
Виолетта изучающе-внимательно смотрит на меня, поверила я или нет.
Каждый урок мы начинаем с того, что выясняем, где у нее правая и левая рука.
В очередной раз мы начали урок, открыли ноты, и я спросила её, где какая рука.
- А я уже знаю – сказала Виолетта.
- Да? – обрадовалась я.
- Да, я как только открываю ноты, так вспоминаю.
- А когда закрываешь?
- А когда закрываю, то забываю, - честно призналась Виолетта. - Выхожу за дверь и совсем забываю.
Однажды Виолетта приходит на урок и, как обычно, опаздывает. Я машинально беру ее ранец, чтобы побыстрее достать ноты, и слышу: «Я разрешаю Вам залезать в мой ранец, Вы же не вор», - изрекает Виолетта.
Хороший урок для старых мозгов.
- Ты сегодня хорошо занималась, Виолетта, можно я тебе поставлю пятерку?
- Можно. И мне было приятно сегодня с Вами заниматься, – сказала семилетняя Виолетта.
Виолетта пришла на урок и сказала: «У меня для Вас сюрприз, Ирина Михайловна.»
- Да?!
- Да, - подтвердила Виолетта, - я не занималась.
- Ну, Виолетта, нельзя же меня так регулярно баловать.
Виолетта сочиняет музыку.
Виолетта мне часто говорила, что она дома сочиняет музыку. Я посоветовала ей записать её нотами. Правда, с этим у неё – большие проблемы. Но вот как-то раз она приносит нотный лист с двумя строчками каких-то знаков, напоминающих ноты. Я напрягла всё своё внимание, чтобы расшифровать этот «текст».
Какое-то подобие мелодии мне удалось записать. Я сыграла «это» Виолетте. Она заставила меня повторить, чтобы «полюбоваться» на своё «произведение».
- Ничего?
- Ничего.
- Как Вы думаете, - задумчиво сказала Виолетта, - где это можно издать?
У меня так свело скулы, что я даже не смогла захохотать.
Промычав что-то невразумительное, я перевела разговор на домашнее задание, которое мы в очередной раз стали выполнять на уроке к великому неудовольствию Виолетты.
- Опять ты вынуждаешь меня ставить тебе пятёрку, - говорю я Катеньке Кузьминовой.
- Не нужно, - грустно отвечает Катенька.
- Почему?
- Вы и так мне их много поставили.
Следующая на урок приходит Виолетта. Виолетта очень любит получать пятерки, всегда их выпрашивает, но дома трудиться не любит. В воспитательных целях рассказываю о Кате, как она отказалась от пятёрки.
- Ну если Катя отказалась, не могли бы Вы ее мне поставить?
Без комментариев.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Про животных.
Они в сущности, мало чем отличаются от детей по поведению.
В жизни у меня так сложилось, что я почему-то вызываю интерес у детей и животных.Они не могут мимо меня пройти, чтоб не пообщаться. Наверное, потому что это взаимный интерес.
В конце 90ых годов я впервые отдыхала в Сочи. Был разгар сезона, цены на квартиры – бешеные, но мне повезло. Сын был там на гастролях, ему оплачивали жилье от филармонии.
С утра и днем он был занят, и это было хорошо, т.к. ходить в жару на море – невозможно. А к вечеру мы отправлялись. Однажды мы возвращались с пляжа, шли переулком и по дороге встретили маленького котенка. Он, естественно, направился прямо ко мне. Мы с ним пообщались и пошли дальше. Отошли уже довольно далеко, как вдруг слышим отчаянное мяуканье. Оглянулись – котенок идет за нами.
- Ну вот, начинается, - сказал Антон.
Он взял котенка на руки, отнес к прежнему месту, где мы его встретили, и предусмотрительно спустил через ограду во двор.
- Тут сразу дорога, еще машина придавит, - сказал он, догнав меня.
Как-то очень сильно подвернула ногу. Пришлось даже пару дней полежать. Но надо было сходить в магазин, и я, хромая, пошла. Очень сочувственно ко мне отнеслись встречающиеся дворовые собаки. Они подходили, обнюхивали ногу, виляли хвостами и уходили.
Хорошо, что они не умеют говорить, слова были бы лишними.
В Калуге у меня было несколько частных учеников. Занималась я с ними дома. В то время у нас жил сиамский кот с прозаическим кошачьим именем «Мурзик». Это был очень своенравный товарищ. Он дожидался, когда мы усаживались за инструмент и начинали заниматься, тогда проникал в комнату (он умел открывать дверь лапой или мордой, по необходимости), запрыгивал на диван, с дивана на пианино и по клавишам неторопливо шествовал от басов к верхам. Спрыгивал на стол, со стола – на батарею и усаживался греться. Ошеломленная ученица приходила в буйный восторг. Мне стоило труда ее успокоить и продолжать заниматься. Спустя некоторое время, когда мы, войдя во вкус занятий, забывали про него, этот «Мурзавец», (по-другому его никак не назовешь), проделывал в обратном порядке тот же путь по клавиатуре, уже от верхов к басам, и, спрыгнув с дивана, с мяукающим мерзким воплем быстро удирал, чтоб я его не догнала. Со следующей ученицей всё повторялось. У родителей моих учеников не было проблемы агитировать детей ходить ко мне на занятия. Ради того, чтобы увидеть, как Мурзик ходит по клавишам, они терпели меня и даже садились за инструмент дома.
10.06.1998 г.
Я шла в консреваторию на утреннее прослушивание: начался очередной конкурс Чайковского. Шла по бывшей улице Семашко мимо бывшего интерната, где жил Антон, когда учился в ЦМШа. Женщина гуляла с собачкой. Как эта порода называется, кажется, левретка. Небольшая, стройная, гладкошёрстная собачка, с точеными ножками (лапками, как-то не подходит) и большими глазами направлялась в кусты.
- Лапушка, - позвала ее хозяйка, - не ходи туда, там может быть кошка.
Собачка послушно повернула обратно. Встреча с кошкой ее не устраивала.
Интересная история.
Одни знакомые завели себе собаку породы Ньюфаундленд, назвали Нюсей. И вот начали с Нюсей происходить интересные вещи. Как только она идет гулять, ее атаковывают вороны. Одна, особенно наглая, умудрилась выдрать у Нюси клок шерсти возле хвоста. Оказывается, в это время (ранняя весна) вороны строят себе гнезда, а тут столько строительного материала ходит: собака очень лохматая. Теперь гулять с Нюсей – проблема, надо отгонять ворон.
В один из своих приездов, это было в день рождения Ильи, Антон дал ему 10 рублей, чтобы он купил себе подарок и привез сдачу 5 рублей. Илье тогда было лет 12, Антону – 22 соответственно. Сдачу Илюха не привез, а привез черного хомяка, которого купил на рынке. После «немой сцены» была «бурная».
- Твоего хомяка сожрет Мурзик, - сказала я.
- Пусть только попробует.
Следующая сцена достойна описания. Сидит кот на диване, спокойно сидит и меланхолично наблюдает за бегающим по дивану хомяком. Вдруг хомяк замер в непосредственной близости от кота, тот протягивает лапу и лениво подталкивает его: мол, продолжай – продолжай, чего остановился? Илюха кричит на Мурзика: «Я тебе!» Кот спокойно убирает лапу, не сдвинувшись с места, наблюдает дальше.
НЕМЕЦКАЯ ЗАРИСОВКА.
Сегодня воскресенье, 15 февраля 2004 года. Мы с Этель поехали на утренний симфонический концерт в Тонхалле. Она «подсела» в автобус, в котором я уже ехала, мы доехали до Хольтхаузена, пересели на У-БАН, по-нашему - метро. Народу в выходной день с утра было мало. В наш вагон вошли две пары людей и пара собак. Одна пара – молодые люди, как оказалось, хозяева собак, а вторая пара – видимо, родители молодых людей. Собаки вели себя непринужденно. Одна собака – большая, черная, лохматая, добродушная, породу затрудняюсь назвать. Она улеглась в проходе, у ног хозяина. Вторая – поменьше, с цепочкой на шее, выглядела «экстравагантно». Эта собака была немного взволнована и расположилась под сиденьем. Через некоторое время она стала беспокоиться (не пропустить бы свою остановку), выбежала в проход, потом к дверям, потом – обратно, к хозяевам, заглядывая им в лицо.
- Ну что, выходить? Уже пора? – «спрашивала» она.
Большая внимательно следила за ее действиями, но не пошла за ней, а только села.
- И что беспокоиться? Когда надо – скажут, - зевнула она.
И действительно, на нужной остановке была дана «команда», и большая, пропустив вперед меньшую, не спеша пошла к выходу.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Это про взрослых людей. Некоторые из них думают, что они умнее детей.
В жизни трагедия и комедия всегда рядом.
Миша (муж двоюродной сестры Дины), умер во вторник в 9 утра. Пока все формальности были соблюдены (врачи. милиция), мы вместе с собакой сидели в маленькой кухне. Потом стали ждать машину, чтоб его забрали. Раздался звонок в дверь, Лена(невестка) пошла открывать. Стоит мужчина с пакетом в соответствующей одежде: темно-синий комбинезон. Ничего не спросив, стал проходить в квартиру.
- Вы один? – спросила Лена.
- Да, а с кем я должен быть?
- А как же вы понесете?
- А что я должен нести?
- Как что, труп.
- ?! Что, дядя Вася умер?
- Нет, Михаил Яковлевич.
Мужчина оторопело уставился на Лену.
- А это какой этаж? Пятый?
- Нет, четвертый.
Тогда он пулей вылетел из квартиры и помчался вверх по лестнице.
Лена зашла в кухню и стала смеяться истерическим смехом.
Дядя Соломон умирал в больнице.
Он лежал в отдельной палате, где даже был телефон.
За несколько часов до смерти он позвонил тете Ане домой.
- Аня, тебе нужно придти.
- А что за спешка? Что случилось? Я еще не приготовила тебе еду.
- Аня, оставь все и иди.
Вот тебе и смех, вот тебе и слезы.
Две старушки-подружки, «не разлей-вода».
Одна – добродушная, благожелательная. Другая – сварливая, все время лезет в ссору.
Так и живут, то ссорятся, то мирятся. Как-то в очередной раз поссорились, и сварливая до того разошлась, что сказала: «Вот умрешь, я приду к тебе на могилку и наплюю».
Волею судьбы сварливая умерла раньше. Подружка пошла к ней на могилку.
- Ну что, Авдотьюшка, наплевала? – бормотала подружка.
Анне Николаевне 80 лет.
Она еще работает в ЗАГСе посыльной, «старушка на побегушках».
Рассказывает: «Когда я иду домой, усталая, медленно, но подхожу к дому, вижу
своих соседок, так специально иду быстро» (показывает, как).
- Вот вам! (показывает кукиш).
МИНИ-СКАЗ.
Я надела серую мамину шапку, черную Надину шубу (Надя, двоюродная сестра, уехала в Израиль, ей там шуба не нужна). Было холодно, конец января.
Пошла на биржу труда, чтобы встать на учет, найти работу. Время подходило к обеденному перерыву. Из кабинета вышла женщина, я у нее спросила, успею ли до перерыва.
- Посидите, вас вызовут.
Сижу, разделась, сняла шубу, шапку. На мне был еще достаточно модный костюм, который идет мне. Из двери вышел молодой человек и сказал: «Бабушка, заходите».
«Сказали позвать бабушку», - повторил он , оглядываясь кругом. Все стали искать бабушку. Тогда я решила, что это меня, и зашла.
- А где бабушка? – спроили меня в кабинете.
- Наверное, это я.
- Вы сняли шубу?! Извините, пожалуйста, – все заулыбались.
Оказывается, одежда меняет возраст!?
Вечером зашла в булочную. Хлеб был весь не свежий, но что-то все равно надо было брать. Взяла половинку черного и стояла, раздумывая вслух, брать не брать батон, уж очень он был неаппетитный. Продавщица решительно сказала: «Обойдетесь полбуханкой, а завтра утром купите свежий батон».
Мне понравилась ее решительность, я засмеялась и согласилась.
Как-то приехала в Калугу из Обнинска. Как всегда, проблемы с транспортом. Пропустила несколько троллейбусов: много народу скопилось с электрички. Наконец, решилась тоже «залезть». Пошла к передней двери. Впереди – бабка, «груженая» рюкзаком и огромной сумкой, влезть не может никак и другим не дает, застопорила все движение. Какой-то мужик пытался протолкнуть ее в троллейбус, чтобы и самому залезть. Это ему плохо удавалось, и он в сердцах сказал, стараясь не очень обидеть: «Куда же ты, бабка, пчелка ты этакая?»
Весь троллейбус «грохнул» хохотом. Мужественный человек, удержался от «мата».
Некто Белоглазов снял зал в Политехническом музее, пригласил своих друзей, многочисленных знакомых по туристическим походам и решил попеть на сцене. Всю жизнь он мечтал об этом и, наконец, смог осуществить свою мечту. Моя знакомая Т.Ю. попросила меня пойти вместе с ней на этот концерт. Так как ее пригласили персонально, она не могла не пойти. Из любопытства я согласилась. Свою реакцию на данное мероприятие мы заранее обсудили и решили, что будет над чем похихикать. Но произошло неожидаемое. Мы оказались свидетелями вдохновения, которое человек копил всю жизнь. Это меня поразило, вызвало уважение. Я пришла домой и не легла спать, пока не написала следующее.
Долг вежливости соблюсти,
Рискнула на один концерт придти.
На сцене, в возрасте почтенном,
Певец, Актер, Пьеро, Паяц?!,
Не знаю, как его назвать,
Пришедшей публике представил
Свое искусство излагать
Вертинского. Он не лукавил.
Он пел, как мог, актерски каждый
Сюжет обыгрывал. Отважно
Плутал по дебрям мастерства.
Но верный тон был взят сначала
На искренность.
И благодарно публика внимала
Воистину.
Свой подвиг человечий совершить
Мечтает каждый.
Чтоб выразить себя хотя б
Однажды.
Ехали из школы с Диной Эммануиловной. Говорили о великих пианистах : Рахманинове, Горовице, Софроницком.
- Все-таки из современных пианистов никто их еще не переплюнул, – говорю я.
- Не переплюнул? Не доплюнул! - мгновенно парирует Дина.
Я хохочу. Ну и реакция! Какая острота ума! Это в 83 года.
Сидим с Гехтманом, работаем над пьесой к концерту. Рядом сидит бабушка, Бронислава Львовна, очень эмоциональный человек. Все неудавшиеся попытки внука отражаются у нее на лице. Я весь урок «пристаю» к Вовке с 1ым пальцем, чтобы он его крепко «поставил» в неудобном месте. Бабушка не выдерживает.
- Поставишь ты, наконец, этот первый палец! Сколько можно тебе говорить? - с чувством и характерной еврейской интонацией взрывается Бронислава Львовна.
Я еле сдерживаюсь, чтоб не засмеяться.
УНА МАССЕН.
Мы со Стеллой заняли очередь в кабинет, где нужно было оформить мою выписку.
Стоим, сидим (кто – как), ждем. Рядом – женщина, тоже в очереди, ну прямо вариант «тети Сони» из Одессы. Просто так стоять и молчать она не привыкла, ей нужно, чтобы на нее обратили внимание. Она назойливо пытается расспрашивать всех обо всем, но в основном рассказывает о себе, своих детях, внуках. Делает это громко и шумно. В кабинетах начинается приём, и я пытаюсь ее утихомирить.
- Шш, тише, уже начали работать, Вы мешаете.
- Что Вы мне делаете замечание, Вы что – учительница? Ведите себя прилично! – переходит в атаку новоявленная «тетя Соня». Мы со Стеллой смеемся.
- Она-таки угадала, - говорю я.
«Одесситка» обескураженно смотрит на нас, ненадолго затихает, но потом опять принимается рассказывать про своего внука, как он любит борщ, как она ему его варит. Тут же спрашивает кого-то, откуда они, пока кто-то в очередной раз тоже не начинает «шипеть» на нее. Тогда она гордо оглядывается, как ни в чем не бывало, и уходит, как бы по делам, однако вскоре возвращается, но, к счастью, мы уже дождались своей очереди и зашли в кабинет.
ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР.
- Знаешь, почему я сегодня ночью не спала? Я думала о бегемотах.
- Почему о бегемотах? – Лёнька насторожился ... потом хихикнул.
- Мне их стало очень жалко. Им так тяжело заниматься сексом.
Тут уж мы оба не выдержали и захохотали.
- Нет, правда, - давясь хохотом, продолжала я, - вспомнила один фильм, где это
показывали. Действительно, очень тяжело. Я потому и уснуть не могла, так было
жалко, что всю ночь хохотала.
Еще один вариант представления «Женитьбы Фигаро» (Бедный Бомарше).
Русский мюзикл с Филлипом Киркоровым и его соратниками по ремеслу. Не буду тратить пустых слов на критику (дело сделано, в прокат запущено).
Совершенно ошеломила меня концовка. Граф Альмавива (Киркоров), намучившись с противным Керубино, теряет сексуальную ориентацию и страстно целует обалдевшего пажа.
Еще один телефонный разговор.
- Здравствуйте, Ирина.
- Здравствуйте.
- Это Семен, Вы меня узнали?
- Не совсем.
- Ну мы с Вами ехали из Гемайнды.
- А, трамвайная остановка в Бенрате?
- Я Вам звонил, Вас не было. Вы, наверное, необязательный человек.
- Наверное.
- А, может, мы с Вами все-таки встретимся? Или у Вас не будет времени? Вы очень заняты.
- Да, не будет времени.
- Ну тогда, до свиданья.
- До свиданья.
Удобно, когда за тебя на все вопросы сами отвечают.
Тремя днями раньше этот случайный человек с остановки, с которым мы немного поговорили и оказалось, что его дочь – знакомая моих знакомых, где-то узнал мой номер телефона, позвонил и буквально вынудил меня разрешить ему еще раз позвонить, когда у меня будет время. Повесив трубку, я разозлилась, «методом дедукции» вычислила, у кого он мог взять мой телефон, позвонила им и узнала подробности. Оказалось, что этот «великовозрастный романтик» сочинил целую «версию». Будто бы мы познакомились в Гемайнде, и я дала ему свой номер, а он потерял бумажку и т. д. в этом духе. Знакомые в свою очередь тоже «изумились» такой «старческой прыти», стали извиняться. Ну а я, не придумав «достойного ответа Чемберлену», решила просто отключить на время звонка телефон, за что и получила выговор, что я необязательный человек. Во как бывает! Ну уж лучше получить выговор, чем иметь дело с подобными людьми.
ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ.
В первой главе я уже рассказала, как Саша Григорьев на вопрос, знает ли он ноты, не желая оказаться профаном, показывая на скрипичный ключ, сказал, что это должно стоять спереди. Рассказываю Рае, его бабушке, о «познаниях» внука в нотной грамоте. Не смеется. Не та реакция.
- Почему ты не смеешься?
- А я думаю, вроде, действительно, это должно стоять спереди.
Ну прямо продолжение известного анекдота: «Ваш сын на вопрос, кто написал «Евгений Онегин», ответил, что это не он».
- Господин учитель, может это, действительно, не он?»
Звоню Лёне, двоюродному брату Раи, рассказываю про Сашу и его сестру.
Лёнька как-то не так реагирует, увиливает от смеха.
Теперь я задумалась. Почему мне – смешно, а они не смеются.
Звоню в Москву Миле, подруге детства. Рассказываю про все по порядку.
В трубке – громовой хохот. Ну слава богу! Нормальная реакция.
Решила все-таки еще раз проверить. Звоню своим дюссельдорфским знакомым, Гуле с Димой, рассказываю. Опять нормальная реакция – смеются. Гуля еще и прибавляет: «А басовый – сзади». Нормально: скрипичный – спереди, басовый – сзади.
А я уж было подумала...
Надо будет кому-нибудь еще рассказать, продолжить цепную реакцию.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
(кажется, последняя)
Всяко разно.
«Беден не тот, у кого мало что есть, а тот, кто много желает». (Это не я сказала, но всегда так думала).
Первая оценка меня, как учительницы, устами детей: «Ирина Михайловна такая воспитанная, никогда на нас не кричит».
«Молитва» атеистки.
Храни меня от милости, Всевышний.
От гнева я сама уберегусь.
И если повеленье будет свыше,
Молиться все равно остерегусь.
Реклама на радио.
Наша продукция – свет в вашем доме.
Производственное объединение общества слепых предлагает ....
Беременная женщина торжественно несет свой живот.
Вошла девушка, поправила на голове задуманный беспорядок. Тщательно жуя жвачку, стала придирчиво себя рассматривать в стекле двери метро.
Пришел слесарь. Чинит газовую колонку. Попросил тряпочку. Дала.
- Чистая? – замешкался.
- Вам нужна грязная? Вытрите свою деталь – будет грязная.
Смеется.
Жизнь – дело случая.
От любви до ненависти – один шаг. Так и шагал всю жизнь – туда и обратно.
Любил женщин, но не любил ссориться с женой.
Празднопьяние – постоянное состояние.
Правила хороши, когда в них есть исключения.
В жизни стала придерживаться философии старика Хоттабыча: «Пусть будет, что будет».
Нужно прожить жизнь, чтобы научиться никому и ничего не советовать. В этом я убедилась на собственном опыте, но не отучилась. Видимо, жизнь еще не кончилась. (А ведь ее может и не хватить).
Собственная информация к собственному рассуждению.
Друзья мои, прекрасен не союз наш, а разногласия щекочут душу мне.
Истинный талант подозревает всех в талантливости.
Бездарность – соответственно.
Успехи друзей воспринимал, как личное оскорбление.
Несмотря на усилия дирижёра, оркестр все-таки сыграл 1 симфонию Шостаковича. Казалось, музыканты старательно избегали смотреть на него: «честь мундира» – дороже.
Еще Далила предала Самсона.
У спящего отрезала власы,
Лишила силы, с нею – красоты.
Вчера была на концерте. Играли современную музыку. Сначала раздались три звука у рояля и повисли в воздухе. Затем отозвалась флейта. За окном взвизгнули тормоза и дополнили картину.
Требуется хороший процент тщеславия.
Дарёному коню в зубы не смотрят. А напрасно!
В затуманенном глазу молодой продавщицы сквозило беспросветное воровство.
Плакат на ограждении.
Уширение дороги по улице Люсиновская ведет СУ 8.
Объявление на столбе.
Однокомнатную квартиру сдам русской семье. Борис Аронович.
Имя женщины – Казимира.
Казуистика какая-то.
Интриганское имя.
Трепетно и с любовью готовит на кухне себе еду моя бо-ольшая соседка Люда. Этакая Гаргантюа в юбке.
Ослепительная, свежевставленнозубая улыбка.
О чьем-то дедушке.
Дедушка на старости лет лишился рассудка и любил «пошалить».
Однажды он надкусил на груше все плоды, какие достал, а какие не достал - побил палкой. Какой 80летний «шалун»!
Ты хочешь, чтоб я помнил то, что ты забыла мне сказать?
В комнату залетела оса.
- Только не надо убийства! – закричала жена, увидев что муж взял в руки сложенную газету.
- Так ей будет лучше. – сказал он, когда все было кончено.
Собачка-овечка на поводке у старушки, семенит, как ее хозяйка. Кажется, раньше она была пуделем (собачка, а не старушка): перестали стричь.
- И никакого смешного! – говорила моя старшая племянница Марина, когда ей было 4 года.
- Исаак, зачем ты читаешь старую газету? Вот же новая.
- Какая разница, какую брехню читать, старую или новую.
(Мой дедушка, которого я никогда не знала).
В молодости, когда я еще училась в ВУЗе, и до такой степени иной раз меня одолевало «самоедство», что даже свои успехи я объясняла «низким уровнем окружающей среды», мой двоюродный брат говорил мне: «А, может, ты действительно хорошо играешь? Тебе это не приходило в голову?»
Он всегда в меня верил.
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ.
Я думаю, прочитанное даст возможность прочитавшему узнать и кое-что об авторе.
Это – часть моей биографии, которую автор знает лучше других. Потому и со знанием дела писано.
Спасибо за внимание!
P. S. Я и автор – одно и то же лицо.
Конец.
Ирина Рытова-Ярошенко
НЕ ПРЕТЕНДУЯ НА РУССО.
( Исповедь)
... «Что может сравниться с Матильдой моей...», что может сравниться..., что может... .
Да-а, с утра такой «гвоздь» в голове. Хорошо, если до вечера, а то и на следующий день останется. Это нехорошо.
- Доброе утро, девочка, - говорю я себе, вставая. - А что у нас сегодня в зеркале?
Достаточно сносная ночь убрала лишние морщинки с лица. Через неделю 58, приближаюсь к круглой дате: жизни скоро шесть и ноль, подчиниться ей изволь!
Говорят у вас, мадам, тонкое интеллигентное лицо. Ну что ж, это надо внимательно изучить. Нос не прямой, но и не кривой, с небольшой горбинкой, губы красивыми не назовёшь, но и неуродливые, лоб невыдающийся. Глаза, глаза – ничего, даже совсем ничего, пожалуй, они и украшают. Что-то в них умеет зажигаться, вот сейчас в них – ирония, а сейчас – участие к себе, а сейчас ... Господи, надо бежать в ванную, пока не заняли, а то не высохнет голова до работы.
Меня ждут мои ученики. Где-то я уже это слышала или читала такое высказывание. Успела. Коммуналка очень организует время. Теперь проще: включаем чайник «тефаль», это можно уже делать в комнате. Заваренный с вечера изюм, свекольный салат с соевым маслом, овсяная каша тоже с соевым маслом и чашка кофе со сгущённым молоком. Вполне аристократический завтрак. Залить «Зелёным драконом» термос, сделать бутерброды, приготовить сумку, ничего постараться не забыть. Теперь можно одеваться, голова высохла. Что же надеть? Это было вчера, это не хочу, а это уже так давно было в употреблении... . Надо посмотреть на часы, вот теперь выбирать некогда, придётся, что вчера и ближайшие десять лет назад. Теперь дело за помадой и пудрой, они у меня новые, сыночек не забывает, привёз из Испании.
Что на мне моего? Куртку кожаную подарила подруга, куртка практически новая, но внучка носить не хочет. Не обижусь ли я? Не обижусь. Берет подарили на день рождения, перчатки я купила сама к берету, ещё в Калуге. Ботинки осенние купила в позапрошлом году, на первую зарплату в школе. Большой тёплый мохеровый шарф купила мама 20 лет назад, но он ещё очень даже хорошо сохранился. Последний критический в зеркало и ... . - До вечера, девочка. Ты вполне выглядишь на свои 57! Счастливой работы!
До метро я иду когда 5 минут, а когда 7. Если выхожу за час, то иду не торопясь, а если меньше – приходится укладываться в 5 минут. Сегодня я не тороплюсь, можно дорогой порассуждать. «Я не знаю других обязательств, кроме девственной веры в себя...» – пожалуй, он прав, Брюсов. Сухо и достаточно тепло для конца октября. Приятно не спешить.
Как всё причудливо сплелось,
Воспоминанья оживают,
Я пребываю в мире грёз,
Года услужливо стирает
Воображение ...
К сожалению, далеко не Пушкин, но мне нравится. Балуюсь на досуге.
Пересекаю столицу с юга на север, от Серпуховской до Сокола, затем иду пешком по Чапаевскому до школы. Сзади слышу: «Ирина Михайловна!». Это Катерина. Она у меня первая сегодня. Как всегда жизнерадостна, идёт вприпрыжку несмотря на тяжеленный ранец за спиной. Она со второй смены, потому с «полной выкладкой», со всеми учебниками и нотами. Бабушка обрадованно ретируется: «Ну, я пойду тогда».
- У меня сегодня ранец весит 7 килограмм, я взвешивала, - сообщает Катерина.
Многовато для 9летнего ребёнка.
- Что же ты туда положила?
Катерина ждёт этого вопроса и в подробностях перечисляет содержимое ранца.
Вот мы уже и пришли, надо только перейти дорогу, я беру её за руку, перед школой очень опасный переход.
В этом году у нас новый класс, с роялем. И мне, и детям очень нравится играть на рояле. Они стараются сидеть прямо, важничают.
- Ирина Михайловна, у меня грязные руки, - радостно объявляет Катерина.
- Ты же знаешь, где лежит мыло, иди, мой.
Ритуал мытья рук совершается каждый урок. В шкафчике лежат мыло, полотенце. В классе тепло, даже жарко, топят батареи. Светит солнце, Катерина не может оторвать голову от окна. В окно видна её английская школа, в которую она пойдёт после моего урока.
Рабочий день начался. Потом у меня будет перерыв, пересменка. Остальные дети учатся с первой смены, и раньше 13.30 никого не будет. Но я не переживаю, можно почитать газету, можно поиграть на рояле, а можно и заполнить журнал или планы. Всю жизнь с заполнением планов и журнала у меня была напряжёнка, никогда на это не было времени, а потому всегда получала «соответствующее» от завуча. И только теперь, благодаря этой пересменке, имею шанс не иметь нареканий.
Начинаю привыкать к своему возрасту. Оказывается, это не просто. Иной раз забываешь, когда попадаешь в молодую компанию, и ничем хорошим это не оканчивается. Вот как нынче летом, спешила на конкурс Чайковского, дневное прослушивание, и подвернула ногу. В результате пришлось вернуться. После этого пролежала несколько дней, не могла встать на ногу. Знай, сверчок, свой шесток. «А уж бывало я востра».
- Ирина Михайловна, отметку ставить будете? – в конце урока спрашивает Катерина.
С тайной надеждой. Дело в том, что я ставлю только одну отметку, пятёрку, если заслужил, а если не заслужил, то надо постараться и заслужить. В этом случае я ничего не ставлю, и надо ждать следующего урока. Катерина очень любит получать пятёрки и всегда задаёт этот вопрос, чтобы я не забыла. Но мне сегодня не хочется ставить ей пятёрку, и я отшучиваюсь: «Инфляция, все пятёрки кончились». Дети очень хорошо понимают шутки.
- А в следующий раз?
- В следующий раз – да, если сделаешь это, это и это.
- Ладно, - соглашается Катерина, - ну я пошла, до свиданья, Ирина Михайловна, спасибо за урок.
Я работаю в этой школе третий год. Впрочем, и в Москве-то я живу тоже не больше. За прошедшую жизнь я жила во многих местах. Родилась в Москве, в Кунцево, но всвязи с войной родители эвакуировались на Урал. Мне было 11 месяцев. И с тех пор я перемещаюсь по всей России. 25 лет родители прожили в Каменске-Уральском. С 18 лет до 21 года я жила в Свердловске, училась в музыкальном училище. Потом уехала на Дальний Восток, 5 лет училась во Владивостоке, 5 лет работала в Хабаровске. Затем переехала с мужем и сыном в Калугу. Прожила там 20 лет. Теперь волею судьбы оказалась в Москве.
Долго же я возвращалась, дорогая моя Москва!
И как будто заново родилась. Всё, что со мной происходит, меня устраивает: хорошее, плохое, приятное, неприятное. Всё! Может, это и есть чувство родины?
Кажется, это отдаёт патетикой.
В прошлом году у меня был другой класс. Там не было рояля. Но он тоже был уютным, я его успела «обжить». Опыта работы с детьми у меня мало, т.к. в Хабаровске и Калуге я работала в музыкальных училищах, а там народ постарше, от 15 и больше. Мне в новинку работа с детьми. Нет, конечно, приходилось иногда и с детьми заниматься, но в основном больше с молодёжью общалась.
Поначалу никак не могла принять всерьёз детей. Уж очень они забавные. Это мне даже помогает в работе, видеть их со стороны, какие они непосредственные, смешные и искренние. А если и лукавят, то уж без злого умысла. Дети – это серьёзно. Не люблю, когда их называют человечками или что ещё хуже, маленькими человечками. «Точка, точка, два крючочка, носик, ротик, оборотик, палка, палка, огуречик - вот и вышел человечек». Тут ему и место, человечку, на бумаге. В жизни дети – мудрейшие люди. За примером ходить далеко не надо. Решила я дать поиграть одному мальчугану пьесу потруднее, он способный, захотелось поскорей более высокого результата. Сыграла ему, он внимательно выслушал и говорит: «Пожалуй, это мне будет ещё трудновато». Каков ответ для восьмилетнего человека? Тут не один раз подумаешь, прежде чем решишь что-то сказать или сделать.
Глава 2.
Ну, так что ж? Прошло уже больше месяца, как я начала эти записи. Сегодня 11 декабря, пятница. Печальный день. Сегодня моему дорогому брату-другу исполнилось бы 6о лет. Я планировала поехать в этот день на кладбище, но не получилось..
Мы с детьми готовились к классному концерту, и он должен был состояться вчера, 10го, а я неделю назад умудрилась попасть в больницу. Произошло это достаточно банально: накануне я поехала к сыну посидеть с внучкой Полечкой и осталась ночевать. И надо сказать, что мне весь этот день было нехорошо, а утром лучше не стало, но я решила поехать к себе, отлежаться, а потом идти на работу. В метро мне стало совсем плохо, пришлось выйти на станции «Нахимовский проспект». Сижу на скамеечке, чувствую – не то что-то, подложила сумочку под голову и прилегла так тихонько. Сначала никто не обращал внимания, и я даже обрадовалась. Вот, думаю, полежу и пойду. Потом всё-таки заметили, предложили валидол, вызвать «скорую», но я ещё не «созрела». Постовой милиционер стал проявлять большое участие и всё-таки вызвал «скорую», которая и увезла меня в больницу. Пока меня осматривали в приёмном отделении, мне стало лучше, и я попросилась домой, но мне сказали: «Нет, полежите у нас немного, отдохните, мы вас подлечим». Вот и провела неделю в больнице, и то сама попросилась домой, а то бы дольше продержали. Нет худа без добра: хоть обследовали и назначили квалифицированное лечение, а сама я так бы и проходила с обострившимися болячками и больницы всё равно не миновала бы. Про болячки хватит. Просто к слову пришлось.
Так вот, хотела я устроить концерт 10го, а 11 всех распустить и как раз бы поехала в Видное. А теперь пришлось концерт перенести и работать четверг, пятницу.
Помяну добрым словом дорогого мне человека: «Земля тебе – пухом, Валерка». Ты ведь для меня так и остался Валеркой, как 45 лет назад.
Уютный домик в дачном месте
Гостеприимен был всегда
И родственников всех проездом
Он привечал во все года.
Прошедших лет в далёкой дымке
И вишни, и гамак в саду,
И я, как прежде, по старинке
Тропой по памяти иду.
Терраска, Ильф, Петров и хохот.
Счастливый снизу взгляд в лицо.
Ещё не слыша жизни рокот,
Удела страшного кольцо
Не разорвать. Время нещадно
Отматывает жизни срок.
За внешней вывеской нарядной
Порой скрывается порок.
Беспечность, юность – это внешность.
Внутри, вдали – глухая боль.
Мирская копится ненужность,
Но принимать её изволь.
Опять прошедших лет виденье
Стряхнуть не удаётся, вновь
Коварное изобретенье
Природы и людей – любовь
Раздует уголёк, истлевший
Под грузом лет, забот, страстей.
От жизни, не поднаторевши,
Не ожидай благих вестей.
Уйди, предательская память,
Не выжимай слёзы из глаз.
Воспоминанья лишь изранят
Сердечну мышцу лишний раз.
Ну вот и помянула.
11.12 – 1998 год.
Про своих детей я могу рассказывать бесконечно. Они мне повышают жизненный тонус. Они все спросили, как я себя чувствую после больницы. Вот такая у меня радость на старости лет: любимая работа. Когда я начала работать в этой школе, то первое, что я ощутила – восторг от общения с детьми. Раньше я тоже увлекалась своей работой, но таких ощущений не было. Может быть, оттого что подростки не так искренни, от них можно ожидать порой и неприятностей и даже предательства. А ребёнок ещё не способен к этому. Они все разные и в то же время так похожи, как все дети. Я не перестаю им удивляться. А если я перестану это делать, то тогда надо бросать работу.
Анечка – очень эмоциональная девочка. Реакция – гипермгновенная. Я уже стараюсь по возможности не делать ей замечаний, потому что она всё понимает буквально и очень старается исправить, и тогда получается ещё хуже.
- У нас, Анечка, скоро классный концерт, так что приглашай своих маму, папу, дедушку, бабушку, тётю.
- А у меня нет папы, - говорит ребёнок.
Мне стало неуютно за свою нечаянную бестактность.
На следующем уроке у нас с ней произошёл такой разговор. Анечка рассказывала про своего школьного учителя, который нравится всем девочкам.
- Он такой молодой, красивый, у него усы, и он похож на моего папу.
Тут уж я рискнула спросить: «А где твой папа?»
- Он умер. Он попал под машину. – потом добавляет, - Ну, не будем о грустном. Скоро Новый год!
Как мудра природа! Какая защитная реакция в детской психике! Ребёнок
понимает, что произошло, но ещё не осознала себя в новом качестве, без папы. И даже как бы козыряет этим. Ведь хочется чем-то выделиться, а это тоже повод. Надо же так сказать: «Не будем о грустном!» Конечно, она скопировала кого-то из взрослых, но очень к месту.
Итак, не будем о грустном.
Приходит однажды Вова (один из трёх) на урок, достаёт кошелёк и эдак небрежно вынимает оттуда доллары.
- Отлично, - говорю, - каждая ошибка – доллар.
Быстро прячет кошелёк, садится за инструмент. Занимался в этот раз предельно внимательно. Кто её знает, эту Ирину Михайловну, вдруг придётся платить.
Глава 3.
Продолжаем разговор. По-моему, я беседую сама с собой о себе. Мне всегда
нравилось общаться с умными людьми. (Не значит ли это ... . Может, и значит.) Какая разница, с кем общаться, если это доставляет удовольствие? Опять-таки удобно, собеседника искать не надо. Происходит обычно это вечером, даже ночью. Раз не спится надо же чем-то заниматься.
За страницею страница,
Всё печатаю, стучу.
Как обычно, мне не спится,
Деньги – время, я плачу. И т.д. .
Расскажу-ка я себе самой повесть о своей жизни.
До войны родители мои жили в коммунальной квартире на Сетуни (тогда московская область, сейчас – Москва). Моему брату Юре было 5 лет, когда я родилась. Мама после родов долго болела, лежала в больнице. У неё началась грудница, т.к. я не хотела брать грудь. Её оперировали. Меня выкормили бабушка Маня (мамина мама) и папа. Наверное, поэтому я как-то ближе себя чувствовала к папе. Мама ревновала меня к отцу, особенно в последние годы жизни. Эта мысль, что раз мать не кормила меня грудью, то поэтому я чувствовала себя ближе к папе, пришла уже сейчас. А раньше я не понимала, почему меня раздражают её притязания на мою доверительность. У меня не было потребности откровенничать с ней. Она была неуравновешенной натурой, я немного её побаивалась. Нет, конечно, я её любила, но папа был мне ближе. Когда папа неожиданно умер, я не могла этому поверить. Мне было плохо, как никогда. Мать кричала, стенала, я машинально её успокаивала. Её горе как будто меня не касалось. Было ощущение какой-то внутренней физической боли. Потом я смогла сравнить эти ощущения, когда после операции мне удаляли дренажную трубку: ощущение, что из тебя вытягивают все кишки, какая-то бесконечная физическая боль. После папиной смерти была такая же боль, почти физическая. В отличие от операционной эта боль не прекращалась, оставалась внутри долго. Она и сейчас где-то притаилась во мне и приходит с грустными воспоминаниями. До сих пор не могу примириться, что папы нет.
Через несколько дней после похорон было у меня сновидение. Я даже не могу назвать это сном. Мне казалось, что я не сплю. Как будто папа приехал ко мне в Калугу, ночевал, как обычно. Он вошёл утром ко мне в спальню и сказал: «Доброе утро!» Мне стало так легко и радостно. «Папа, - сказала я, - ты живой! Господи, как хорошо!» Тут я очнулась, и опять всё навалилось на меня, эта бесконечная, вытягивающая все внутренности, боль.
Папа умер в больнице. Я не была рядом с ним. Всё произошло совершенно неожиданно. Он хорошо перенёс операцию на предстательной железе, пришёл домой сам, своими ногами, а потом ему становилось всё хуже и хуже. Дней за 10 до его кончины я вдруг странно заболела: поднялась температура, ничего не болело, но бил страшный озноб, я никак не могла согреться под несколькими одеялами. На следующий день позвонил папа и спросил, как я себя чувствую. Я ему рассказала, что со мной, а он мне говорит, что у него тоже поднялась температура. Тут с меня вся хворь слетела, и я помчалась в Обнинск. Он лежал на своём диване, смотрел как-то виновато, будто извинялся, что ему так плохо. Мы не могли понять, в чём дело. Вроде всё шло нормально после операции. Правда, когда я взяла его пальцы в свои руки и стала гладить, то удивилась, почему они жёлтые, как у курильщика. Но ещё и в голову ничего не приходило. Врача он почему-то вызывать не хотел, мол, что он может сделать. В общем, уехала я на следующий день утром, а вечером звонит мать, что отца забрали в больницу с желтухой. Оказалось, что ему при операции внесли инфекцию гепатита. Это спровоцировало кровотечение язвы двенадцатиперстной кишки, от чего он и умер.
Последний раз я видела папу в больничном окне, к нему меня не пустили, он лежал в инфекционном отделении. Палата была на первом этаже, я подошла к окну, мы поговорили. Всю еду, что я ему принесла, он отдал обратно через окно и безнадёжно махнул рукой. Ушла от него с тяжёлым сердцем. Уехала в Калугу совершенно удручённая. Ночь не спала, плакала. Утром мать звонит, говорит, что ещё не знает, как папино состояние, и что будет дозваниваться в больницу, т.к. его положили в реанимацию. Я тут же собралась и поехала. Подхожу к дому, а ноги не идут. Подымаюсь в квартиру, слышу крики, рванула дверь – открыта, мать в окружении соседей, кричит, мечется. Я тоже закричала: «Мама, мамочка!» – бросилась к ней.
Не могу, опять переживаю, как тогда, 10 лет назад.
Мама умирала у меня на руках, я закрыла ей глаза. Я была готова к этому. Мы были обе измучены, она – тяжкими физическими страданиями, а я – уходом за ней. Я была после операции, мне пришлось практически одной за ней ухаживать. У неё был остеопороз – разрушение костной ткани, сломаны обе ноги, она потеряла разум от страданий. И когда она уснула навсегда, это было её освобождением от мук. И моим – тоже. Мне не стыдно в этом признаться. Полтора месяца я почти не спала, была, как во сне.
Прости меня о, мать, за все грехи,
Что жалости к тебе не испытала,
Когда на смертном ложе ты лежала,
А я, свою немощь превозмогая,
Ухаживала, как могла, не зная
Ни отдыха, ни сна в водовороте
Беснующихся дней, ночей, в дремоте.
Мы эвакуировались на Урал в начала войны, когда мне было 11 месяцев. Меня привезли чуть живую. Молоко, которое налили в термос горячим, чтоб меня в дороге кормить, скисло. Начался понос. Ребёнок умирал, лежал без движения. К счастью, нашли в Верхней Салде хорошего педиатра, тоже из эвакуированных. Она велела принести пелёнки и, когда посмотрела на то, что называется калом, воскликнула: «У вас ребёнок умирает от голода, у неё голодный понос!» Бабушка и родители пришли в ужас от сказанного и принялись меня кормить. Мать вставала среди ночи, чуть только я начинала пищать, даже кричать я не могла, не было сил. Со мной на руках шла в кухню, растапливала печку и варила манную кашу на воде. Я терпеливо ждала. Давали понемножку, но часто. Так меня выходили. Я – дитя эвакуации.
У мамы же с моим рождением сделалась болезнь тромбофлебит, её ноги почернели до колен, и на них образовывались долго незаживаюшие язвы. Она мучилась этим всю жизнь. Пыталась лечиться всеми способами. Часто лежала в больницах. Однажды она лежала в Институте Вишневского в Москве и при обходе спросила знаменитого тогда профессора Минца, почему эти язвы так долго не заживают. Есть ли какие-то средства, чтобы ускорить заживление.
- Ах, они у Вас даже заживают? – удивился профессор.
- У нас лежат больные, которым даже мы не можем помочь. А как Вы это делаете?
В этом месте мама всегда смеялась, рассказывая.
Из Верхней Салды мы переехали в Каменск-Уральский. Папа работал на военном заводе. Он был начальником кузнечного цеха. 268 завод авиационной промышленности. А мама работала на Уральском Алюминиевом заводе. С нами жила бабушка Маня. А папина мама, бабушка Циля, потерялась во время войны на Украине, а потом нашлась. Чудом спаслась от немцев, её кто-то спрятал. Помню своё удивление, почему две бабушки? Потом бабушка Маня уехала в Хабаровск к тёте Ане и там умерла. Было мне лет пять, когда она уехала, но я очень хорошо её помню. Может, потому что виделась с ней потом ещё несколько раз. Один раз мать брала меня с собой на курорт, и мы были проездом в Москве, а бабушка,видимо, приезжала к тёте Лене, своей старшей дочери, которая жила в Кунцево.
После 1го курса музыкального училища я ездила летом в Хабаровск. Бабушка была ещё жива. Маленькая, кругленькая, даже мне всего по плечо. Лицо необыкновенно доброе. Мой двоюродный брат Валерка, с которым мы познакомились в 1956ом году в Москве, когда мне было почти 16, а ему почти 18, был юмористом по жизни. Он находил смешное во всём, даже там, где казалось бы смешного не должно было быть..Так вот, он очень по-доброму рассказывал смешные истории про нашу бабушку Маню. Вот одна из них. Бабушка жалела всех животных. В Хабаровске у них было две кошки, которые, естественно, постоянно плодились. Бабушка выхаживала всех котят, и потом у неё была проблема – пристроить их в «хорошие руки». Однажды она пристроила котёнка в магазин, пришла домой и очень переживала, будет ли ему там хорошо. На следующий день она пошла в этот магазин и повела следующую речь: «Говорят, вам тут подбросили котёнка, я бы хотела забрать его обратно». Это наш семейный анекдот, вернее, один из них..
У бабушки Мани было много детей, но выжили только 6. До старости дожили четыре дочери, впрочем тётя Лена умерла не старой, от рака. Дядя Гриша был репрессирован в 1937ом, реабилитирован в 1952ом году, а умер, как написано в справке, от сердечного приступа в 1943ем. Теперь все знают, какие это были сердечные приступы. Дядя Боря погиб на войне. Бабушка всю жизнь помогала его жене и детям: отсылала свою скудную пенсию. Моя мама тоже посылала им или деньги, или посылки. Почему-то она была всегда недовольна дяди Бориной женой тётей Тасей, она ей не нравилась. В детстве я не вникала в эти отношения. Моя мать всегда была чем-то недовольна, Это был её имидж. Сейчас модно использовать это слово, но вроде оно к месту. Итак, двух моих дядей я никогда не видела, а вот трёх тёток знала хорошо, хотя все и жили в разных концах страны. Тётя Лена, старшая, - в Москве, как я уже сказала, потом по старшинству шла тётя Аня, она жила в Хабаровске, потом шла моя мама, мы жили на Урале, вернее, остались там жить после эвакуации, не вернулись в Москву. И младшая, тётя Люба, жила в Харькове.
Дяди Гришина жена тётя Рива тоже жила в Москве с сыном Лёлькой. Вообще-то его зовут Леонидом, но мы до сих пор его так зовём. Ну и тётя Тася с детьми Ритой и Лёней жили тоже в Москве. Почему мы не вернулись из эвакуации обратно в Москву – не знаю. По маминой версии папа вроде сказал, что ему и здесь хорошо. Не мне его судить, но у нас с братом было бы меньше проблем, если бы мы жили в Москве, во всяком случае с учёбой.
Верхнюю Салду я не помню. Мне было 5 лет, когда переехали в Каменск-Уральский. В Каменске жили сначала в двухкомнатной квартире, на 4ом этаже. На втором этаже жила Ленка Романова. Она была страшная ябеда, всё время жаловалась, когда гуляла, и её мать, Вера Васильевна, тут же высовывалась из окна и «наводила» порядок. Ленка очень смешно картавила: «Чофа Вачильна, а ваша Танька дерёча». Это Софья Васильевна Жемчужникова. Они жили на 3ем этаже. У них было две дочери. Ира была старша меня, а Танька – младше. У Жемчужниковых была кошка, совершенно чёрная. Кошка была примечательна тем, что съедала своих котят, когда они рождались. Я очень недоверчиво смотрела на эту кошку: неужели она это может?
Ленка Романова тоже была младше меня, но выше на голову и гораздо упитанней. Они жили, видимо, в большем достатке, чем мы, т.к. помню, еда у них была более разнообразной и богатой, не только картошка и капуста, как у нас. Вера Васильевна частенько зазывала меня к ним поиграть, но частенько и «забывала» покормить чужого ребёнка, что очень возмущало мою маму. Она иной раз ищет меня, чтобы накормить, а я сижу у них. Голода я не чувствовала, но потом жаловалась, что болит голова. Меня надо было кормить почаще и понемногу из-за болезни в раннем детстве. Однажды нас с Ленкой оставили вдвоём надолго. Дело было вечером, кажется, в субботу. Родители ушли куда-то, на концерт, наверное. Мы решили устроить банный день. Нас немного смущало, что не было горячей воды, обычно её давали два раза в неделю, понедельник и четверг. Пришлось довольствоваться тем, что было. Мы открыли холодную воду и стали набирать ванну, а сами пошли играть и, естественно, забыли. Когда стали стучать, мы побежали к двери, увидели на полу воду, испугались и сначала не открывали, пытаясь ликвидировать последствия. Что было дальше – понятно. После этого меня долго не звали в гости к Романовым.
Заведующую моего детского садика звали Тамара Исаковна. Это была полноватая пожилая женщина маленького роста. У неё были длинные, седые, уложенные косами вокруг головы, волосы. Говорила громко. Все не то что боялись, но слушались. Наверное, она была настоящей хозяйкой. В садике хорошо кормили. На праздники всегда были утренники, причём костюмы нам выдавали в садике. У меня сохранилась новогодняя фотокарточка, где я наряжена снежинкой. Из-под белого платьица виднеются тёмные байковые штанишки, сшитые бабушкой на вырост. Трогательная убогость.
В садик я ходила без желания. Каждое утро заявляла: «Вот сегодня я в садик не пойду». Но заходила за мной подружка , Наташа Сарапкина, и говорила: «Ила, посли в садик». Я тут же одевалась и шла. В садике у меня был покровитель, Олег Кошубский. Крупный белокурый, кудрявый мальчик. Он приходил домой и говорил своей маме, что женится на Ирочке. Бытовые проблемы решал сразу: Ирочкину кроватку мы поставим к батарее, чтобы ей было тепло. Я была очень маленького роста в детстве, хотя родители были высокие. Тётя Лена говорила, что у меня очень хороший рост, любому мужчине подойдёт. Действительно, за мной ухаживали мальчишки «всех калибров», а замуж вышла за маленького, одного роста со мной. Дети пошли в деда(моего папу), оба высокие: Антон – 1,80, Илья – 1,82.
В детстве очень любила танцевать. Научилась правильно танцевать вальс, и все воспитатели в садике приходили смотреть, как я танцую: такая маленькая, а танцует, как большая.
На Новый год папа приносил вместо ёлки сосну, обязательно высокую, иначе мы с Юркой расстраивались. Я всегда была уверена, что ёлка и должна быть такой, с большими иголками. Когда я впервые увидела настоящую ель, то она мне не понравилась. Иголки маленькие, игрушки вешать неудобно. То ли дело сосна!
Ёлочных игрушек у нас почти не было. Но зато был ватный Дед Мороз, довольно большой, его ставили под ёлку. Мы сами делали из цветных бумажных обрывков, конфетных фантиков и прочего подручного материала бусы, хлопушки, цепочки, флажки. Был один стеклянный шар, который мы берегли, как зеницу. Было ещё несколко игрушек из ваты и картона. Родителям удавалось достать к празднику чего-нибудь вкусного: мандарин, яблок или грецких орехов. Грецкие орехи заворачивали в фольгу от конфет, которую копили целый год. Вешали на ёлку, что было: мандарины, конфеты, яблоки, орехи. Самым замечательным было – срезать каждый день чего-нибудь. Ёлка стояла до тех пор, пока не заканчивались съестные припасы на ней.
В нашей двухкомнатной квартире на 4ом этаже в одной из комнат стояла кровать мамы с папой, круглый стол, сундук и пара стульев. Мебель, оказывается, была не наша, нам её выдали в домоуправлении, и со временем мы должны были её отдать, когда приобретём свою. Но ещё долго у нас эти вещи были: то мебели не было в магазине, то денег. Сундук, правда, был наш, эвакуированный. В нём хранились старые вещи. Ещё в нём прятали зелёные помидоры, а зимой вынимали красные. Они там лежали, укрытые старыми вещами, и зрели. Это было для меня, как чудо, среди зимы – красный помидор. В другой комнате стояли три кровати: бабушкина, Юркина и моя, маленькая, в нише. Стоял огромный некрасивый платяной шкаф, отодвинутый от стены так, что получался уголок. Там у меня были игрушки: тряпичная кукла, самодельная кукольная деревянная кроватка, в которой кукла не помещалась, т.к. бабушка Маня не сказала «изготовителю» размеры куклы. Был тряпичный заяц, а больше не помню что. Я любила играть в своём уголке, чтобы меня никто не видел. Ещё мне нравилось ходить в гости к подружкам в праздники, особенно на Новый год. Кто-то из родителей придумал разучить нам, детям, к Новому году сказку Маршака «Кошкин дом». Но из этой затеи ничего не вышло, т.к. в магазинах ничего не было, и костюмы надо было изобретать самим. Шить мы ещё не могли сами, а родителям было некогда, работали. Единственное, что получилось, это маски кошек. Их сделали у папы в цехе, даже разрисовали красками. Но надеть их было невозможно: они были сделаны из очень плотного металла, сплава алюминия, и к тому же в них не были прорезаны глаза.
Интересней всего на Новый год было у Цыценок. С Милой мы одногодки, а Таня на два года старше. Наш детская привязанность сохранилась до сих пор. В Верхней Салде мы жили в одной квартире. В Каменске – в отдельных квартирах, но в одном доме. Дмитрий Андреевич Цыценко, их папа, был высокий и весёлый. Когда я к ним приходила, он хватал меня и подбрасывал под потолок. Было жутко, страшно и приятно. У них на Новый год всегда дарили какие-нибудь маленькие подарки. Не просто дарили, мы играли в игру «холодно-горячо». Тот, кому надо было найти подарок, выходил за дверь, подарок прятали, а потом он его искал по подсказке: холодно, теплее, горячо.
Сначала хотелось быть большой, казалось, что 20 лет - непостижимо далёкий возраст. В детстве пришла мысль о смерти, был животный страх. Спросила у матери, умру ли я. Хотелось, чтобы она ответила отрицательно, но она меня не утешила. Во всяком случае я стала выстраивать такую цепь: сначала умрёт бабушка, это ещё не скоро, потом родители, это и вовсе не скоро. Так что у меня есть ещё много времени. Давно нет бабушки, нет уже и мамы с папой, и мне скоро 60. Ну, не будем о грустном, как сказала моя 10летняя ученица Анечка. « Я, может быть, только жить начинаю», - как сказал почтальон Печкин из мультфильма «Каникулы в Простоквашино». Будем радоваться тому, что есть.
Глава 4.
10 января, 1999 год.
Последний день каникул, завтра на работу. Ура!
Сегодня можно пойти у себя на поводу. Не делать того, чего не хочется. Полечка осталась гостить в Воронеже у бабушек: Оли, Лизы и Гали. Она их так и зовёт по именам. Это Катины (Катя – жена Антона) мама, бабушка и двоюродная сестра бабушки. Живут они все вместе, в своём доме, построенном их родителями после войны.Вообще они коренные воронежцы, их дом (бабушки Лизы и Гали) сгорел во время войны, и их отцы (родные братья) построили дом на три семьи. Третью часть дома пришлось продать, чтобы купить Кате скрипку. Бабушки фанатично любят единственную внучку и отчаянно балуют. После Воронежа она становится неуправляемой.
Сегодня, пожалуй, надо немного прогуляться по Москве, давно этого не делала, а люблю. Позвонила Алле Курбатовой, своей «подружке» школьной, она легка на подъём. Лидия Васильевна Курбатова научила меня любить пшёную кашу. Она её варила на воде, потом разогревала на масле в сковородке и посыпала сверху сахаром. Дома у нас полагалось есть пшёную кашу или с молоком, которое я терпеть не могла, или с борщом, что тоже мне не нравилось. Правда, сейчас я её люблю с борщом. Так вот, с сахаром было необычайно вкусно. Я училась в музыкальном училище в Свердловске, а Курбатовы к тому времени тоже переехали в Свердловск и жили рядом с училищем. Я снимала квартиру поблизости. Есть хотелось всегда, и Лидия Васильевна меня «подкармливала». Курбатовы появились в Каменске, когда я была в пятом классе. Василий Сергеевич приехал директорствовать на папин завод. Алла пришла к нам в класс. Так с тех пор мы и дружим. Закончили школу, я поступила в муз. училище, она - в Свердловский Политехнический Институт. Василия Сергеевича перевели в Свердловск, в Совнархоз, было такое «образование» при Хрущёве. А потом они переехали в Москву.
Уже нет ни Лидии Васильевны, ни Василия Сергеевича, ни моих папы и мамы. Алла живёт на Сетуни, в квартире родителей. Мы с ней видимся достаточно часто. Здесь, в Москве, после стольких лет скитаний по стране, она, пожалуй, самый близкий мне человек. Её искреннее сочувствие, умение сопереживать и не быть навязчивой, помочь в трудную минуту, - это трудно переоценить для моей смятенной и неприкаянной души.
Каждый день бывает что-то замечательное и примечательное. Вот я и радуюсь. Моя внучка Полечка – совершенно великолепное существо. Полечка любит быстро бегать, естественно часто падает, но не плачет, а говорит дрожащим голоском: «Ничего, мне не больно, я не заплакала». И добавляет с интонацией похвалы себе: «Молодец». Ну разве это не замечательно?!
Драма в метро.
В вагон вошли двое, он и она. Средних размеров, окрас дворовый. У каждого по хвосту и 4 лапы. Несмотря на тесноту и мешающие ноги стоящих он очень активно стал проявлять желание исполнить супружеский долг. Сидевшая рядом со мной женщина погрозила ему пальцем. Но это его не отрезвило. Тогда подруга решила заняться «воспитанием», набросилась на него и оттрепала за ухо, видимо, больно, потому что он заскулил и долго жаловался всем на неё. Когда же он повернулся и пошёл прочь, она решила проявить к нему интерес. Однако ухо ещё болело и напоминало о случившемся, потому он холодно отнёсся к её вниманию.
О, женщины, как вы коварны и непоследовательны!
Мне надо было выходить и конца этой истории я не знаю. Пока шла на работу – смеялась. У животных так же, как у людей, оказывается.
Как Илюха паспорт получал.
В 1993 гду умерла моя мама. Она жила в Обнинске, а я была прописана у неё. Мой старший сын Антон учился в Москве, в консерватории и после окончания собирался остаться работать в Москве. Я решила обменить мамину однокомнатную «хрущёвку». Получилась только комната в коммуналке. А Илюхе (мой младший) тогда не было 16ти. Он был прописан у своего отца в Калуге. Когда пришло время ему получать паспорт, я решила это сделать в Москве. И тут начались сложности. Начальник нашего отделения милиции стал читать мне морали, подозревая меня в каких-то неблаговидных поступках. Но я твёрдо знала, что имею право прописать сына к себе, тем более что была с мужем в разводе. В общем, он велел звонить, узнавать, говорил, что нужно-де согласовать такой «сложный» вопрос с вышестоящим начальством и т.д..
Мы решили - надо давать. Но что? Если деньги, то сколько? Много – у меня нет, а мало – может не взять, и будет ещё хуже, «оскорбится». Решили купить бутылку коньяка и коробку конфет. После нескольких звонков наконец нам сказали приходить, может, что-то можно сделать. Мы пришли в конце рабочего дня, как нам велели. У начальника уже никого не было. Он достал бланки, велел заполнить, вышел из кабинета и нам велел выйти. Закрыл кабинет на ключ, пошёл куда-то. Мы заполнили, сидим ждём, трясёмся, не знаем, как сунуть пакет с коньяком и конфетами. Тут приходит начальник. Забрал бланки. Я держу пакет, что-то мямлю, мол, спасибо и тому подобное. Начальник деловито-привычно сказал: «Ну что вы, зачем», - и тут же без паузы, с той же интонацией: «Давайте». Я обрадованно сунула ему пакет, и мы с Илюхой, давясь смехом, выскочили на улицу. Потом долго вспоминали об этом и хохотали. Больше всего поразило – интонация, будничная, деловитая, и то, что без паузы, не тратя лишних эмоций и времени.
Примерно года три тому назад, когда моя жизнь после всевозможных стрессов казалась мне серой и лишённой радости, пришла в голову мысль: очень робкая надежда на будущее. Она не имела под собой никаких оснований. Это скорее было какое-то предчувствие, наитие. Предстояло мне решиться, наконец, порвать с прошлым, ни о чём не жалея, теряя в материальном отношении. Но что такое материальные потери по сравнению с обретением свободы духа? И вот в это время, когда я была без работы, жила (и сейчас живу), в мягко выражаясь, почти сносных условиях (комната в коммуналке), у меня появилось ощущение, что мне должно повезти. Что я буду работать в таком месте, которое будет удовлетворять меня в духовном смысле. Это будет музыкальная школа, где будут уважать людей за то, что они умеют работать. Причём, это будет очень хорошая школа, не одна из многих. И это в то время, когда я получила отказ в нескольких местах. Самое интересное, что это случилось. А внутренний голос как бы сказал мне: «Вот видишь?» Интересная штука – жизнь!
Никак не научусь думать о людях хуже, чем они есть, чтобы приятно разочаровываться. Дурацкая манера к самокритике и самобичеванию. Это у меня, оказывается, смолоду началось. Ещё мой брат двоюродный Валерка писал в ответ на мои письма, где я даже свои успехи объясняла низким уровнем «окружающей среды»: «А может, ты действительно хорошо играешь, тебе это не приходило в голову?» Он всегда в меня верил.
- Умеешь ли ты нести яйца? – спросила курица гадкого утёнка.
Мерило для посредственности – делать то, что сам умеет, не более. Так и меня всю жизнь оценивали на «яйценоскость». Только сейчас я попала в такую среду, где умеют ценить и свой труд, и чужой. Сами умеют прекрасно работать, потому и ценить умеют.
Пора идти спать, час ночи, завтра рано вставать, идти встречать Катю с Полечкой. Антон уехал в Испанию на три недели.
«Ах, взрослые дети! Чудесные дети!
Что ж я не взрослею, простите меня.
Года пролетели, никто не заметил,
Как это случилось, ни вы, и не я. ...»
Я не знаю, какая из меня получилась мать. У меня двое сыновей, старшему – 30 лет, младшему – 20. Очень разные у них судьбы. Старший получил прекрасное музыкальное образование в школе и консерватории в Москве. Стал хорошим музыкантом. А младший сначала познал жизнь, начав работать, не доучившись в школе. Уехал в Израиль. Служил там в армии. Теперь учится и работает. Успел жениться.
Внучка у меня пока одна, у старшего, Антона. Живу я отдельно от них, но недалеко. В выходные дни спешу к ним побыть с ребёнком.
- Сними юбку, бабушка, переоденься, - говорит Полечка. Тогда она уверена, что я не уйду. Ей нравится быть со мной. От восторга предстоящего общения глазки её горят, она вертится, скачет, кувыркается на диване и не знает, что же ей ещё такого сделать. Интересно, что когда Антон был маленьким, ситуация была примерно такой же. Я приходила с работы, он мне тоже заявлял: «Переоденься, мама», - и нёс мою домашнюю красную в белые цветочки кофточку, которую очень любил, потому что когда мама в этой кофточке, значит она будет дома. После этого он мог спокойно идти гулять, все вещи на месте: мама, игрушки, мебель, ... .
- Что мы будем делать? – спрашиваю я Полечку.
- Давай «хулиганничать», - говорит Полечка. Это слово она переняла у бабы Лизы (Катиной бабушки).
В этот раз я принесла книжку «Дом, который построил Джек». У Полечки сейчас период «почемучки».
- Почему пёс без хвоста?
- Потому что он дрался, хулиганил, и ему оторвали хвост. Ты любишь хулиганить? – задаю провокационный вопрос.
- Нет, - отвечает Полечка, помолчав и обдумав ситуацию.
- А хвост у тебя есть?
- Не-ет! – закричала Полечка и засмеялась, поняв шутку.
Однажды в субботу я поехала к ребятам посидеть с Полечкой.
Они собирались к друзьям на день рождения. Мне предстояла ответственная работа: уложить спать. С Полечкой у нас полный контакт, мы с ней играем, «хулиганим», читаем книжки, рисуем. И всё это нам очень нравится, пока не нужно ложиться спать. Вот тут нужна только мама, и никаких замен Полечка не признаёт.
«Скандальная прелюдия» началась уже к концу гулянья, когда Полечка поняла, что родителей нет дома. Кое-как удалось погасить эту «вспышку». Помогли мультики. Потом как-то всё успокоилось, пошло по накатанной колее. Но позвонил Антон, поинтересовался, как я управляюсь. И пламя скандала начало заниматься. Не помогла даже ванна, обычно любимое занятие – игра в воде с игрушками, скандал разгорался. Был уже десятый час, а ребёнок и не думал успокаиваться. Уж не знаю, что я только не рассказывала, каких историй и сказок! Наверное, она уже сама устала и немного смирилась, что мамы нет.
- Дальше, бабушка, рассказывай, а как звали куклу другую? – придирчиво
спрашивала Полечка сквозь всхлипывания.Я плавно перешла с рассказа на колыбельную, монотонно повторяя какую-то фразу из 2-3 нот. Полечка затихла, продолжая всхлипывать иногда. Я не была уверена, что она уснула, и тихонько «нудила» остатки колыбельной. Но Полечка уже спала. Вскоре и родители подоспели.
Глава 5.
Что это делается с моей головушкой? Забываю! Очень мне это непрятно сознавать.
Забыла годовщину папиной смерти. Всю неделю мне было не по себе. Опять вспоминала папу, как он умер 10 лет назад. А 3 марта, накануне, мне было очень плохо. 4го я ходила в «Новую оперу» на «О, Моцарт, Моцарт!». Спектакль сделан по опере Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери», вставлены увертюра к опере Сальери «Тарар», медленные части фортепианных концертов до мажор и ля мажор с балетными номерами и «Реквием» Моцарта. Спектакль необыкновенный. Когда зазвучала «Лакримоза» в конце, из глаз полились слёзы. Утром 5го позвонила племяннице, и она меня спрашивает, ездила ли я в Обнинск. Боже мой, я пришла в ужас от того, что забыла. Вот почему я всю неделю думала о папе и вспоминала, как всё произошло с ним. Удивительно, как это Надька всё помнит. И спектакль был в день папиной смерти, как по заказу – «Реквием» по папе. Будто моя жизнь уже «расписана» в каком-то календаре.
В этот раз получилось 3 выходных дня подряд. Я думала, что сделаю свои домашние дела и съезжу поздравить престарелую мамину подругу Еву с 8ым марта, но ... . Поднялась температура, и вот уже второй день я лежу и почему-то сплю. Ни насморка, ни кашля. Болела голова, все кости сильно ломило, я выпила таблетки, какие нашла у себя, и мне стало легче. Сегодня температуры нет, слабость. Кто меня так наказывает? Что же это получается? Как только выдаются свободные от работы дни, так я начинаю болеть?! Устаю, конечно, на работе, иной раз еле сдерживаюсь, чтобы не «нагрубить» детям. Но тут же начинаю «работать над собой», успокаиваю сама себя, заставляю улыбаться, ставлю пятёрки.
Вовка Козлов как-то сказал, что не хочет заниматься музыкой. Я его спросила, зачем он тогда ходит, на что он поостерёгся ответить, т.к. рядом стояла бабушка и укоризненно смотрела, ей было неудобно передо мной за внука. Бывшая тут же в классе Лиана очень удивилась такому Вовкиному высказыванию: «Мне было бы стыдно так сказать».
- Может, ты тоже не хочешь заниматься музыкой? – спросила я её.
- А зачем же тогда я хожу? – вопросом на вопрос ответила сообразительная Лиана.
Вот и поговори с такими 9летними мудрецами! Вообще-то Вовка бравирует, говоря, что не хочет заниматься, на самом деле он не любит трудиться. А вот выступать на сцене очень любит. Как бы вот сделать так, чтобы ничего не делать, и само всё получалось бы? Это обычная история, все бы так хотели, «по-щучьму веленью».
Вот Юра. Музыкальные данные очень хорошие. Уже 6ой класс, а успехи не соответствуют возможностям. Родители стараются дать максимально знаний: дополнительные занятия языками, специальная школа, музыкальная школа. Но музыка - не математика, её не решишь за один урок, как задачу. Кропотливейшее приобретение навыков занимает очень много времени: часы, недели, месяцы, годы. И тогда приходит умение. И это должно нравиться – заниматься такой работой. Должна выработаться потребность в таком труде регулярно. Юрин папа (он, правда, не музыкант) говорит, что Юра очень быстро запоминает. На что я ему ответила: «Но вспоминает долго». Опять – то же, не хочется тратить труд и терпение, а результат хороший иметь хочется. Вот и топчемся на месте.
«Свеженькая» мысль: выработать потребность в труде. В этом взрослые могут помочь детям, даже не будучи музыкантами. В общем, хватит, а то меня занесло на нравоучения. Тоже мне, великий педагог выискалась! Лучше сценку на улице изображу.
Шёл мужик в сапогах, широко расставляя ноги и дико матерясь. За ним шёл его малолетний сын, лет 5-6, тоже в сапогах, старательно расставляя ноги, как отец, но пока молча внимая папиным «наставлениям». Комментарии не нужны.Это к вопросу о педагогике.
Маленькое педагогическое эссе.
Когда я училась на первом курсе музыкального училища в Свердловске, наш с Ленкой педагог, Мучар Генриетта Иосифовна, будучи главным методистом города, устроила нас на работу в музыкальную школу №1. Нагрузку нам дали разную. Были и маленькие дети, и взрослые по вечерней школе. У меня оказался ученик 23-24 лет, старше меня, естественно. Почему он решил пойти учиться, я уже не помню. Не помню и как его звали . Был он достаточно хорош собой, это я помню. Он уже работал и учился в вечернем УПИ (Уральский Политехнический Институт). И вот ещё решил поучиться музыке.
Опыта работы у меня, конечно, не было. Работа в школе должна была засчитаться нам за практику, хотя зарплату (мизерную) нам платили. Плохую службу мне сослужила манера заниматься моего педагога. Наша Генриетта, как мы её называли между собой («гей, ты, моя Генриетточка»), была весьма нетерпелива и далеко не деликатна. Крики, вопли, швырянье нот, оскорбленья и т.д. – это считалось в порядке вещей. Приходилось тщательно готовиться к урокам, чтобы не заработать всего арсенала этих «педагогических» средств. К сожалению, я стала её копировать. Это очень опасно – позволить себе кричать, выходить из себя. Это засасывает, становится «нормой» поведения. С ужасом вспоминаю то время, свои «истерики».
И вот, я стала кричать на этого взрослого ученика, который, как нормальный человек, никак не мог понять, почему я кричу, и что я от него хочу. Его огромные неуклюжие руки никак не могли сладить с клавишами, «правильно» встать на них, как я его учила. От того что я кричала, он краснел, руки у него начинали дрожать. Почему он не послал меня куда подальше – не знаю. Вернее, знаю. Он просто влюбился в меня, терпеливо сносил все мои «педагогические выходки», иначе это не назовёшь, а после урока дожидался и провожал домой. Поскольку с моей стороны он не встретил понимания и того же, что испытывал сам, то просто бросил школу.
Отучила же меня от бессмысленных криков маленькая девочка, частная ученица. Когда я попробовала на неё крикнуть, она удивлённо посмотрела на меня, встала из-за инструмента и ушла. А так как занималась я с ней у них дома, то пришлось срочно пересмотреть свою тактику поведения. Ребёнок не привык к такому обращению при помощи криков и без слов поставил меня на место. Этот урок маленькой девочки я запомнила навсегда. Потом мы с ней были большие друзья. Она с удовольствием занималась со мной музыкой.
Избавиться от вредных привычек было не так уж просто.Я долго над этим работала.
Вернее, до сих пор «держу себя на контроле», опасность «сорваться» всегда подстерегает, особенно, когда устанешь. Но сейчас, если и бывают минуты раздражения, то стараюсь перевести всё в шутку. Другого выхода нет. Нет смысла сердиться на ребёнка за невыученный урок, ведь это не изменит дела в данный момент. А тем более раздражаться, если он не понял, что я от него хочу. Приходится шевелить «серым веществом», придумывать задания так, чтобы он не смог их не сделать. Оказывается, для этого есть масса способов. Но это уже «педагогические уловки», и это – отдельный разговор.
Наша школа очень большая, педагогов работает много, а детей учится ещё больше. Фортепианных отделений два. Прослушать всех детей даже на одном нашем (первом) отделении за один раз невозможно. Поэтому у нас «бригадный метод», по пять-шесть педагогов в бригаде. Это тоже немало. У меня, например, 14 детей, и у других не менее 10. Даже концерт бригады мы устраиваем в два приёма, да и то не все дети участвуют.
9 марта был концерт нашей бригады, играли малыши: «подготовишки» или «нулёвки» их здесь называют, и 1-2ые классы. Ну и вот, вышла такая «нулёвка» лет эдак 4-5ти, водрузилась на кучу подставок и сыграла 2 пьески. Первую я не запомнила, а вторая называлась «Зайка потерялся». Закончила она играть «Зайку» и продолжала грустно сидеть за инструментом, сложа ручки: жалко зайку. Сочувствующая публика сидела тихо, ждала, что будет дальше. Потом все засмеялись и захлопали, и исполнительница тоже засмеялась, слезла со стула, поклонилась и довольная пошла к маме.
Немой у бабушек восторг усильям внуков!
Не так легка, не так проста сия наука:
Средь чёрных, белых клавиш нужную сыскать,
Чтоб рой мелодий старых заново создать!
Глава 6.
«...Повернулась жизни стрелка,
Время скачет, что та белка.
Дни за днями, ночь за ночью!
Убеждаешься воочию.
Но не хочется признаться,
Что мне некуда податься,
Будто нужность ощущаю:
Дни заполнены до краю.
Счёт предъявит дьявол, бог?
Кто? На чей ступит порог?
Толстяк Вова Карпачёв наконец втянулся в занятия. Видно, что ему нравится именно работать. Он очень дисциплинированно выполняет все мои указания, относится к делу по-взрослому. Мне приходится ставить ему пятёрки.
- Вовочка, ты скоро все пятёрки заберёшь, другим не достанется.
Он смотрит на меня снисходительно, удивлённо-довольно, мол, что это Ирина Михайловна обращается с ним, как с малышом. И говорит неизменное: «Большое спасибо за урок, всего Вам хорошего, Ирина Михайловна».
Сначала мне казалось, что такая воспитанность в 7летнем ребёнке – это неестественно, такого не может быть. Но потом поняла. Он живёт в такой семье, где такая воспитанность – норма. Он просто не понимает, как может быть по-другому. Для него получить тройку – трагедия. Как-то сидел на уроке, и у него ничего не выходило. Я внутренне начала раздражаться, но показывать это ни в коем случае нельзя. Решила спросить, что случилось. Вовочка поведал мне «ужасную» историю: получил тройку по математике. Он мужественно старался сдержать слёзы. Пришлось провести «душетерапию».
- Слушай, это же мелочи жизни. Чтоб это было самым большим горем в твоей жизни!
Надо относиться к неприятностям по-мужски. Давай лучше заниматься.
Он благодарно посмотрел, вздохнул, и у нас дела пошли получше. Сейчас он повзрослел, а два года назад его непосредственность приводила меня в восторг. Вот несколько случаев из нашей школьной жизни.
Играет по нотам, вижу, что очень сосредоточен, но делает одни и те же ошибки. Никак не могу понять, почему. Когда дошло дело до переворота, он сказал мне «спасибо». Ему было очень важно сказать «спасибо», потому на остальное внимания просто не хватило, всё-таки 7 лет всего.
Другой случай. Играет пьеску в соль миноре без си бемоля, так заучил. Детская память цепкая, поправить трудно.
- Что же нам делать, Вовочка? – говорю, - придётся применить систему штрафов.
- А как это?
- А что ты больше всего не любишь?
Задумывается, потом выпаливает: «Получать тройки».
- Сейчас получишь, - обещаю я, - если сыграешь без си бемоля.
Это надо было слышать, как он играл! Он перепутал всё, что можно было: оттенки, штрихи, пальцы, он ошибался почти в каждом такте, но он взял все си бемоли!
Мужественный человек!
Ещё случай. В конце урока говорю: «Возьми, Вовочка, карандаш и отметь те ноты, которые ты должен играть пятыми пальцами. (Пятые пальцы у нас, т.е. мизинцы, слабые, нужно за ними следить, играть более чётко).
- А я пока запишу тебе задание в дневник.
Сижу пишу. Слышу какое-то хмыканье: «Ты что делаешь?» - это уже Юра ждал урока. Решила посмотреть, что происходит. Сидит мой толстяк Вовка за пианино и старательно подчёркивает клавиши. Я хохотала до слёз.
- Инструмент возьмёшь с собой?
- А что, можно, - отвечает Вовка, уже поняв свою оплошность и проявляя чувство юмора.
Если у вас не всё в порядке с чувством юмора, идите к детям, они вам его поправят.
Шестилетняя Алина пришла на урок с конём. Поставила его на пианино.
- У тебя отличный конь, кто на нём катается?
- Кто угодно.
- А я могу?
- Можете, если сядете
- ... ? !
Вот как я начала работать в школе Дунаевского. С октября 96го года я уволилась
из музыкального училища в Калуге и переехала в Москву. Полечка была ещё совсем крошкой, и Катя жила с ней у своих, в Воронеже. Мы с Антоном ютились в той самой комнате, что я обменяла. Я пробовала искать хоть какую-нибудь работу, но у меня ничего не получалось. Антон тоже не мог достаточно заработать, чтобы прокормить свою семью. А пенсия моя – это насмешка, но приходилось довольствоваться и ей. Как всегда , удача – дело случая. Родственники моих калужских знакомых помогли. Я ни на что не надеялась. Позвонила в школу, поговорила с завучем, она записала мой телефон. Я понимала, что в середине года получить нагрузку – нереально. Но, как говорится, господин случай правит бал. Мне повезло, класс оставался без педагога, она уезжала в Болгарию к мужу дипломату. В общем, с 1го февраля 1997 года я приступила к работе. Меня взяли временно, до конца учебного года, ничего не обещая на будущее. Но волею судьбы, не иначе, я осталась работать в этой школе, вернее, мне предложили остаться, т.к. успели увидеть за столь короткий срок, что я умею работать. И я благодарю судьбу за то, что имею: за радость работы с детьми, за общение с людьми, умеющими работать.
